Фармацевт
Шрифт:
Так, что рекомендую вызвать психиатра для решения вопроса о переводе больной в психиатрический стационар.
После этого я помахал рукой, потерявшим дар речи докторам и покинул больницу.
Интермедия
– Кто-нибудь знает, что это за мелкий наглец? – спросил дежурный врач у окружающих.
Все недоуменно глядели друг на друга, пока одна из медсестер не заявила:
– Так это санитар из автоклавной. Он принят временно на работу, до учебы.
– И где, этот нахальный молодой человек учится? –
Медсестра пожала плечами.
– Вроде бы поступил в медучилище, так Женька Лукьянова рассказывала.
– Товарищи, не время разбираться, кто это был. Кто бы он не был, но, похоже, этот молодой человек прав, – заметила терапевт. – Надо вызвать психиатра и пусть он решает вопрос о переводе больной.
Я же торопился домой и нисколько не тревожился о последствиях своего выступления. Никто назавтра даже не вспомнит о нём. Даже не похвалят. Потому, что меня никто всерьез не воспринимает. Ну, тыкнул парень пальцем в небо и случайно попал в точку, а мог и не попасть.
Зато мама мой приход встретила на ура. Через пятнадцать минут мы, вооружившись тяпками и ведрами, отправились на огород. Конечно, в магазине картошка никогда не исчезает из продажи и стоит копейки. Вот только зимой из десяти килограмм картофеля половина уйдет в отходы по причине того, что с хранением овощей в Советском Союзе большие проблемы. Так, что на картошку денег мы не тратим, а копейка, как известно, рубль бережет.
Денек для позднего августа оказался солнечным, так, что выкопанная картошка быстро высыхала на ветру. Работали мы без перекуров, поэтому дело шло достаточно быстро.
– Вить, запали костерок, запечём картошки немного, – неожиданно предложила мама, когда на поле оставалась всего две неубранные борозды. – А я схожу домой за солеными огурцами.
Наши огороды располагались на полосе между домами и настоящим хвойным лесом, так, что в хворосте недостатка не было.
Когда мама пришла с банкой огурцов, я уже разгребал угли, чтобы уложить на их место с десяток картофелин, закрыл их старым ржавым ведром и сгреб угли обратно.
С маминой подачи мы начали копать картошку первыми из жителей нашего дома, поэтому неудивительно, что дети, играющие во дворе, внимательно наблюдали за нами. И они моментально вычислили, что костёр я разжег не просто так.
Увы, после того, как я снял ведро и выкатил печеную картошку из огня, её моментально расхватали прожорливые малыши. Ну, не драться ж с ними. Тем более, мама смотрела с довольной улыбкой на перемазанные сажей рожицы, все-таки вывалял картошку в золе пока вытаскивал.
– Не злись, – тихо сказала она. – Положи еще картошки, пусть печётся. На всех хватит.
Можно подумать, я злился, да ни в жизнь!
В итоге, чтобы удовлетворить аппетиты ребятни пришлось печь картошку еще два раза.
Сам я тоже с удовольствием съел несколько картофелин, закусывая их соленым огурцом.
Пить после этого хотелось неимоверно. Однако работа еще не была закончена. Загрузив подсохшую картошку
– Спортом тебе надо заняться, Витёк, – посоветовал я сам себе, высыпая мешок в отсек в нашем подвале.
Наш ударный труд мы завершили практически в темноте, но задача была выполнена. Правда, я находился на последнем издыхании, но храбро старался этого не показывать. Главное – картофельная эпопея была завершена, хотя впереди меня ждала точно такая же только продолжительностью в месяц.
В больнице про мою вчерашнюю эскападу никто не вспомнил, я же ситуацию не педалировал итоже ничего не говорил.
Моя командирша последние дни на работе практически ничего не делала, приучил, понимаешь, на свою голову. С другой стороны беременность она переносила плохо и с нетерпением ждала выхода в декрет. Единственно, что печалило женщину это то, что я больше не смогу готовить ей мазь против растяжек.
А все началось три недели назад. Лукьянова вполне освоилась с моим присутствием и считала меня кем-то вроде младшего брата. Поэтому как-то в разговоре пожаловалась, что у неё появляются стрии на животе.
– Можно попробовать народное средство алоэ с яичным желтком, – посоветовал я.
– Ой, а у меня дома нет алоэ, – сообщила Женя.
– Ладно, принесу тебе алоэ, только яйца сама принесешь, – ответил я.
Дома я срезал несколько листков алоэ и на ночь положил в холодильник.
Утром взял один листик в руки и каким-то шестым чувством понял, что брать его для употребления рано.
Нахохлившейся Женьке сказал, что алоэ надо вылежаться в холодильнике еще сутки.
На следующий день я принес алоэ с собой, выдавил сок в чашку Петри и начал примешивать к нему желток. Через минуту вилка, которой я взбивал получившуюся массу, ощутимо нагрелась, но почему-то я даже не удивился, а принял это, как должное.
– Держи, – протянул я стеклянную плошку Лукьяновой. – Теперь иди и мажь свой живот.
Девушка схватила её и убежала в бытовку.
На следующий день о мази она больше не вспоминала, и ходила озабоченная своими проблемами. Однако через три дня она пришла на работу и первым делом сообщила мне, что стрии у неё стали меньше, поэтому ей срочно необходима новая порция мази.
Живот она мне не демонстрировала, поэтому полагаться я мог только на её слова. Но возражать не стал и начал готовить эту смесь каждый день.
Вот только мама заинтересовалась, куда это исчезают листья с её любимого цветка.
Узнав, для каких целей я срезал листья, поинтересовалась, помогла ли мазь.
Услышав ответ, задумчиво глянула на меня и погладила по голове. Но никак не прокомментировала.
Но я-то Валентину Викторовну уже хорошо изучил, да и в Витькиной памяти хранится много воспоминаний.
Мама все замечает, и наматывает на свой виртуальный ус. Так, что все уже она оценила и сложила, как хороший следователь. Теперь остаётся только ждать, когда меня потащат на допрос.