Фарс‑мажор 2
Шрифт:
— А что читает Яап де Хооп Схеффер? — Мне, честно говоря, доставляло удовольствие без запинки произносить имя и фамилию Генсека НАТО.
— Литературу. Французскую, голландскую. Он разносторонне развитый человек.
— А русскую, значит, не любит? — уточнил Акрам Хузам.
— А вы вообще откуда? — спросил его наконец господин Пшчел.
— Я от бен Ладена, — честно сказал шеф бюро А1 Jazeera.
Признание, прозвучавшее в Представительском зале Кремля, не могло не произвести впечатления на высокопоставленного чиновника НАТО. И поляк на всякий случай отвернулся от араба.
— А вы разведчик? — продолжил господин Хузам.
Поляк
— Как и вы, — наконец ответил он.
Многострадальный процесс передачи полномочий в Чечне от федерального центра местным элитам, стройными рядами выходящим из леса с высоко поднятыми руками, трудно с чем‑нибудь спутать.
Владимир Путин рассказал о том, как Юрий Лужков останавливал гражданскую войну в Аджарии:
— Сам факт присутствия Юрия Лужкова в то время в том месте, где он был, стал фактором, который всех сдерживал. Вы же понимаете: как можно начать военные действия там, где находится Юрий Лужков?
— Видите, — показывал скульптор Зураб Церетели проект памятника, — это одиннадцатиметровая слеза из титана. Когда подходишь к ней — видишь себя, как в зеркале. И ты участвуешь во всем этом, когда видишь себя. Ты ждешь, когда будет одержана победа над терроризмом.
— А когда, кстати, она будет одержана?
— Когда? — ненадолго задумался господин Церетели. — Когда ООН скажет, что терроризм побежден, тогда и будет побежден.
— Послушайте, — спросил я заместителя главного инженера по эксплуатации третьего блока Калининской АЭС Игоря Богомолова, — а вы не читали книгу, в которой террористы захватывают атомную электростанцию, а президент России Владимир Путин их всех убивает за это из автомата?
Есть такая книга. Когда‑то пользовалась большим успехом у читателей.
— Не читал, — признался господин Богомолов, и огонек неподдельного читательского интереса промелькнул в его карих глазах. — Но президент же вот‑вот приедет, и мы все увидим своими глазами.
Я вздрогнул.
Министр сельского хозяйства Алексей Гордеев об уборочных работах говорил так, что было ясно: это война, а комбайны в ней — танки, их перебрасывают с южного фронта на центральный, в Поволжье, идет битва за урожай — с непредсказуемым, как обычно, исходом.
— Понимаешь, — сказал мне саратовский тележурналист, — телевидение — это абсолютно загадочная вещь. Вот фильм про Новый год в Чечне видел? Там есть один потрясающий кадр. Ночь, вокруг стрельба, и оператор держит камеру над самой грязью, которой там, ну прямо видно, море… И он идет и снимает без подсветки. И только видны впереди чьи‑то сапоги. И чавкающая грязь. Не было еще такого в документальном кино!
Мой товарищ Сергей Куракин потом признавался, что сам очень удивился, когда, отсматривая исходники, увидел эти кадры. Я рассказал ему, что он снял их, когда, полностью разочаровавшись в журналистике и во мне, который оторвал его от новогоднего стола в Доме офицеров на Ханкале, он брел за мной по этой чавкающей грязи. На этих кадрах, забыв выключить камеру,
Я горжусь. Это ведь были мои сапоги.
Если вам в руки дадут утюг и вы точно будете знать, что вам ничего за это не будет, ну признайтесь: неужели вы откажете себе в удовольствии пройтись им по животу врага своего?
Подождите, не отвечайте сразу.
Дайте утюгу согреться.
Некоторым хочется погорячее.
Глава 10
Армия и флот
Минут за 40 до начала парада
на Красную площадь начали стягивать войска.
Они маршировали дружно и немного торопливо,
БУДТО БОЯЛИСЬ, ЧТО МОГУТ НАЧАТЬ БЕЗ НИХ.
На церемонию официальной встречи во дворце великого герцога Анри и герцогини Марии Терезы маршем через весь город прошла вся армия Люксембурга, то есть сотен пять солдат. В авангарде шагала самая боевая ее часть — сводный оркестр, который сеял панику среди мирных граждан Люксембурга своей громкой музыкой.
— 18 августа мы отработаем свои учения и продолжим их с нашими друзьями, — закончил доклад президенту Путину командующий Северным флотом Михаил Абрамов.
Произнося слово «друзья» и имея в виду все те же иностранные корабли, он рассчитывал, наверное, что именно такие формулировки придутся по сердцу главнокомандующему. А вообще‑то он, кажется, уже не знал, что сказать.
— Это не друзья, — оборвал его министр обороны Сергей Иванов.
Михаил Абрамов вопросительно, с мольбой во взгляде, глядел на него. Мольба заключалась в том, чтобы его уже перестали наконец мучить и сказали бы, кого и как надо теперь называть.
— Это партнеры, — пояснил министр обороны.
— А друзья‑то кто у нас? — читался во взгляде главнокомандующего следующий вопрос.
— Друзья у нас — армия и флот, — с удовлетворением закончил господин Иванов.
— Герцог Йоркский, между прочим, военный моряк, — рассказал собеседникам Владимир Путин. — 20 лет служил на королевском флоте. Пока ездили в Эдинбург, подробно рассказал мне о своей службе.
— Я не должен был этого делать! — испуг герцога был неподдельным.
— Тем не менее сделал это. Было интересно, — закончил президент.
Герцог, кажется, понимал, что дело пахнет военным трибуналом.
Когда мы уезжали из аэропорта Эр‑Рияда, я обратил внимание на двух солдат саудовской армии. Они истово молились, стоя на коленях. Губы их шептали что‑то страстное. Потом они встали и, поглядев в сторону курящих корреспонденток кремлевского пула в сбившихся с голов черных платках, взяли в руки автоматы и решительно пошли в их сторону.
Не знаю, почему они, в конце концов, раздумали.
На открытие российской военной базы Кант в Бишкеке пригласили киргизскую общественность. В одном из ангаров стоял старенький самолет. Пожилой киргиз, подойдя к нему, рассказал товарищу:
— Видишь? МиГ‑21!
— Почему так думаешь?
— А какой же еще?
— Согласен, — после некоторого раздумья заявил второй киргиз.