Фарватер
Шрифт:
И выскочил на арену.
Почти не напрягшись, перекинул незадачливого Гонсальо через барьер, грозно рявкнул прочим персонажам квадрильи: «No te atrevas a interferir!» [36] – и остался один на один с быком.
А тот был так взбудоражен мелькающими яркими пятнами, что их благословенное исчезновение неожиданно взъярило его еще больше. Он уже ненавидел мир, ставший не мирным, ему уже требовался самый главный ВРАГ, и ОН, к счастью, появился.
Все стало ясно: налететь, поднять на рога, истоптать – и тогда свобода, тогда вернутся сытно зеленеющие дали, чудесная тишина, нарушаемая
36
Не смейте вмешиваться! (исп.)
Бросился на него с грозно опущенной головой, заранее презирая за то, что оно ускользнет… Но нет, встретило бросок, не сместившись ни на йоту! Больше того, ухватило за рога и стало гнуть голову с какой-то необоримой силой, но не отнимающей место под солнцем, – напротив, будто бы готовой поделиться той беспредельностью ареала, что дарована ей по праву…
… – Не буйствуй, дурак, сейчас домой пойдешь, – приговаривал Георгий, из предпоследнего запаса сил сдерживая яростный напор быка и все его попытки встряхнуть упрямой башкой. – Не одолеешь, ступай домой. До-мой!
…Вот и предпоследний запас исчерпан, однако и у быка его тоже уже нет… Что ж, стало быть, последний – на последний!
Ах, какой соперник ему наконец-то встретился! Не чета чванливым «чемпионам», мявшим его руки и плечи так остервенело, будто это способно отменить миг, когда их туши шмякнутся на ковер.
Ах, какая роскошная схватка, какая сшибка: Сила – на Силу, последний запас – на последний! «Только бы рога у тебя, дурака, не обломались… хорошо, что ухватил их у основания… ладони стерлись в кровь… ничего, потерплю, коли последний – на последний… а у меня, дубина ты рогатая, еще и ловкость есть – оп!»
Извернувшись непостижимо, подсек передние ноги быка, тот рухнул, и Георгий, вжав его голову в песок, сказал совсем уже непререкаемо:
– А теперь – домой! Домой!
И тут бычара уразумел, что незнакомые звуки «до-мой» зовут обратно в знакомый мирный мир, поднялся – и пошел рядом с убедившей его Силой. Выступая с достоинством – не как побежденный, а как всего лишь чуть-чуть недопобедивший. Совсем чуть-чуть – на такую малость, что отличить пораженье от победы невозможно.
Ворота загона распахнулись, и бык унесся, награжденный напоследок дружеским шлепком.
Стоя в гробовой тишине, прижав шляпы к сердцу, мужчины и женщины подняли белые платочки, повелевая, чтобы черного бойца, не сдавшегося, а всего только подчинившегося доброй Силе, никогда более не погнали на арену. Но и не погнали бы на убой, а использовали только для разведения – участи вполне благородной.
И оглядев море белых платков и платочков, Георгий Бучнев прокричал по-испански, еще чуть задыхаясь от несхлынувшего напряжения:
– Убедились, наконец, что можно побеждать, не убивая?! То-то! Я знал, что однажды мы своею правотою всех неправых…
Его носили на руках и подносили ему чаши с вином, самым лучшим… «Ресторатор или трактирщик, кто ты там есть, каналья?! Окажется, что не самое лучшее, – брюхо вспорем!» «Что вы, кабальерос, как можно
Выслушав очередной отказ, изумлялись: «Совсем не пьешь вино?! Вообще ничего не пьешь?!! Ох уж эти русские!» Потом восхищались и этим, и опять носили на руках…
…Позже, когда репортеры отписались гнущимися от восторгов перьями, выяснилось, что подвиг в Бильбао совершил стивидор, прозываемый загадочным русским словом «Atebjom», что до этого он поразил Кадис дальними заплывами в неспокойном, а то и бушующем океане и своей фантастической силой словно бы заставлял стихию чуть утихомириться…
Долго еще, обрастая гиперболами, слагался эпос, и уже повествовалось, что Atebjom был ростом с одноэтажный дом… да нет же, сеньор, гораздо выше! Это бык был всего лишь одноэтажного роста…
Странно, что об этом ни словом не обмолвился Эрнест Хемингуэй, тонкий ценитель корриды и других кровавых радостей.
Скорее всего, не поверил: мало ли что болтают о русских!
А может, наоборот, поверил и почувствовал себя уязвленным, – как всегда, когда речь заходила о физической или нравственной мощи, превосходившей его собственную.
Зато его почти тезка, Эрнеста-Шукар, поведав, что именно она предсказала ЭТО, заработала немалые деньги: наезжать к ней стали даже из Наварры, Андорры и Португалии.
Пансион в Кадисе, в котором жил Бучнев, тоже стал знаменит, и незапертая дверь в комнату его хозяйки, охотно повествующей о бродившем по дому гиганте, поскрипывала, впуская лунатиков, коих в Испании оказалось неожиданно много…
Всю вторую половину сентября 1920 года в городе Александровске [37] Екатеринославской губернии концентрировались полки и дивизии Красной Армии, готовясь к последнему походу против укрепившихся в Крыму остатков деникинских, а после того, как сам Деникин отбыл из России писать мемуары, врангелевских войск.
37
С 1921 года и по настоящее время – город Запорожье.
Рискованно было находиться в этом городе, но Георгий почему-то не сомневался, что именно здесь бессвязные слова Риночки о Павлушке, корабле и взрыве наполнятся чем-то реальным…
… – Радуюсь, но не верю глазам своим, сучка! – воскликнул он, подойдя к автомобилю, в который только что уселась его марсельская пассия. – Это общественная деятельность сделала тебя такой начальственной или все же медицина?
– Здесь вы можете говорить со мной по-русски и называть, как положено, товарищем Землячкой, – ответила она сухо, заметив, как при звуках французской речи напряглась спина шофера. – Поздравляю с выполнением задания, руководство очень довольно. Я приму вас завтра в одиннадцать, в штабе фронта, и мы обсудим, чем можете быть полезны далее. Поехали, товарищ Василий!
– Это наш товарищ, – пояснила она шоферу, когда автомобиль тронулся. – Работал в одесском порту, вел революционную агитацию среди французских интервентов.
Василий понимающе кивнул, но Землячка ни секунды не сомневалась, что в ежедневном отчете, представляемом в особое управление штаба, он обязательно упомянет о странном незнакомце.
Пусть! Это даже к лучшему, ибо в голове ее складывался план, сумасшедший план… А что, кроме сумасшествия, может быть связано с великолепным самцом, имени которого она так до сих пор и не знает?!