Фасциатус (Ястребиный орел и другие)

Полозов Сергей Александрович

Потом я испереживаюсь за птенца, когда его разморит на послеполуденном солн­цепеке и он уснет, свесившись, на краю гнезда, по–детски задрав хвост кверху и чуть не свалившись вниз. Он удержится лишь в последний момент, уже падая, - захло­пав крыльями и судорожно схватившись еще непро­порционально огромными когти­стыми лапами за настеленные в гнездовой нише зеленые ветки, испуганно прижав­шись по­том к скале подальше от края («Вот тебе и на! Еще не хватало мне стать сегодня свидетелем несчастного случая…»). Кля­нусь, ни один орнитолог в мире не поверил бы мне, что я не сам угробил птенца для коллекции в подтверждение факта гнездования.

Даже

не свалившись сейчас со скалы и избежав на сей раз случайной гибели, этот орленок имеет достаточно шансов погибнуть от естественных причин; половина всех птенцов гибнет в первый год жизни. А уж близость этих птиц к человеку меня откровенно пугает.

Специально переговорив позже про орлов с живущими здесь туркменами, я с неко­торым облегчением узнаю, что эти люди вполне миролюбиво считают птиц своими соседями. Хочется верить, что это действительно так, но вообще-то ред­кий хозяин не снимет со стены ружье, увидев, как орел подхватил на его дворе соблазнительно беззаботную курицу. Тем более в мусульманской стране, где Коран отнюдь не почи­тает братьев наших меньших. Это вам не Индия.

Редчайших леопардов, доживающих свой век в единичных окрестных ущельях и изредка убивающих пасущихся на скло­нах телят, которые вытеснили их естествен­ную добычу - почти уничтоженных человеком архаров, от пуль не спасают ни­какие увещевания и никакие официальные запреты.

Как бы то ни было, численность ястребиного орла сокращается повсеместно. Взять, например, Испанию - здесь фасциа­тусов больше, чем где-либо в Европе: в начале века гнездилось пар семьсот, осталось чуть более трехсот; лишь за послед­ние годы, пока я искал это первое и пока единственное гнездо в СССР, в Испании по непонятным причинам исчезло больше сотни пар.

В прочих местах, за счет меньшей численности орла, урон и того весомее. В Израи­ле было сорок пар, потом осталось две; сейчас двадцать; на всю Италию -- десять пар; в Португалии везде редок; в Греции осталось пар пятьдесят; во Франции - пар тридцать. Так же и в Африке: в Тунисе было за сот ню пар, осталось пятна­дцать. В Индии распространен широко, но везде малочислен. Вроде бы он не так уж и редок по миру в целом, но пугает то, что во многих случаях по непо­нят–ным причи­нам он исчезает там, где прочие виды орлов чувствуют себя совсем неплохо.

Много фасциатусов гибнет на проводах от замыканий на линиях электропередач (особенно молодых птиц). Часть тра­вятся пестицидами и удобрениями. Но главный урон, несомненно, - за счет повсеместного вторжения человека в живую природу и изменения всей среды обитания вида. Углубляться в анализ этого антропогенного (по вине людей) разрушения местообитаний откровенно боязно.

ОТСТУПЛЕНИЕ ПРО НАСТУПЛЕНИЕ

И закрал­ась ему в сердце греховн­ая мысль: «Нынешн­ей но­чью не худо бы все это добро потихоньку унести…»

(Хорас­анская сказка)

«30 марта. Проблема воздействия человека на экосистемы Западного Копетдага не нова. Благоприятный климат, бо­гатство природы и выгодное географическое поло­жение предопределили древность существовавшей здесь цивилизации, - этот регион входил северной провинцией в простиравшееся по Ирану античное Парфян­ское царство, являвшееся основным соперником Римской империи на Востоке. (Осколки древней керамики из разных культурных пластов регулярно попадаются

в сыпучих обрывах вдоль Сумбара, а однажды Стас нашел там и потом целый день от­капывал огромную ам­фору литров на девяносто).

Присоединение Закаспийского края к России в 1881 году активизировало не только его научное исследование, но и хо­зяйственное освоение; наступление человека на природу пошло полным ходом. К этому времени относятся как первые большие экс­педиции, организованные по Закаспию в целях описания природы и народов этого нового форпоста Россий­ской империи, так и прокладка дорог и строительство крепо­стей–поселений.

Уже в те, далекие от нас, времена было положено начало земледелию, ското­водству и локальной рубке лесов. Но уро­вень этого воздействия был по нынешним меркам ничтожным. Пребывавший еще во младенчестве «непросвещенный» антич­ным мир не знал тракторов пестицидов, но знал, что вырубать леса вдоль рек не­льзя. Он был еще малонаселен и целиком зависел своем благополучии от мирного диалога человека с окружающей природой. Земледелие и скотоводство по определе­нию должны были строиться на принципах устойчивого сосуществования с природ­ными экосистемами, иначе они просто не могли бы развиваться. Уже тогда реальный ход событий был далек от идиллической гармонии, но все же он в большей степени строился на основе уважения к природе и практического здравого смысла, чем в по­следующие эпохи, все более знаменуемые попытками человека «не ждать милостей от природы, а взять их у нее». Обезвоживание и опусты­нивание региона пошло все более нарастающими темпами.

Еще несколько десятилетий назад в долине Сумбара использовались водяные мельницы многометровые цилиндры, сложенные из плоских обтесанных камней с от­верстиями в середине: подводимая по арыкам вода падала сквозь них, вра­щая жер­нова. Из-за нехватки воды эти мельницы оказались заброшенными еще до того, как необходимость в них отпала».

ВИНТЫ

Часть свое­го вой­ска отправ­ил он в чужеземн­ые страны, дабы сде­лать Хорас­ан государс­твом могущес­твенным, а самому стя­жать сла­ву не имею­щего себе рав­ных в благор­одстве и справедливости.

.. (Хорас­анская сказка)

«2 апреля. В окрестностях Кара–Калы, являющейся одной из исконных русских крепостей–поселений, в ущелье Багандар на Сюнт–Хасардагской гряде, по скалам вьется серпантин дороги, сложенной из камней вручную на заре освоения (колонизац­ии) Россией этого важного стратегического региона. Местные называют эту дорогу «Винты». Восемь лет назад мы еще ездили по ней на машине с Андреем Николаевым, начавшим нелегкое дело практической заповедной охраны этих мест; сейчас она зарастает порослью инжира и держидерева.

На плоской скале у основания склона до сих пор различается императорский сим­вол Александра III с короной и высе­ченная рядом надпись, пугающе исчезающая с годами: «Приказанием генерала Куропаткина… в 1892 г. сия дорога проби­та текинца­ми, гокланами… под руководством капитана… Поклевского–Козелла…» (У генерала Куропаткина Зарудный ис­прашивал финансовой помощи для одного из своих путе­шествий; Куропаткин денег не дал, а получив потом книгу Зарудного о все-таки со­стоявшейся экспедиции, был настолько впечатлен талантом и трудолюбием автора, что по­слал ему внушительную сумму, на которую было организовано следующее пу­тешествие.)