Фашистское жало
Шрифт:
– Будьте осторожны, – сказал старик им вслед.
– А что такое? – обернулся Мачей.
– Вчера в деревню приехали немцы, – сказал старик. – Человек двадцать, а то, может, и больше. Не знаю, что им здесь нужно. Так-то им здесь делать вроде и нечего, но вот – приехали. На двух машинах. Значит, двадцать человек, и с ними – офицер. Днем ходили по деревне, что-то высматривали. Может, и сейчас ходят, я того не знаю. Не попадитесь им. А то ведь и нам от того будет беда.
– Не попадемся, – сказал Мачей.
И оба они – Мачей и Иван – шагнули в темноту.
Однако легко сказать «не попадитесь». И гораздо труднее
– Хальт! – раздалось из темноты.
И вдобавок к этому, хорошо знакомому Ивану и Мачею, слову раздались другие грозные немецкие слова. А затем раздался сухой металлический лязг, который ни с чем нельзя было спутать. Это был лязг оружейных затворов.
Не сговариваясь и вообще не говоря друг другу ни слова, Иван и Мачей кинулись в ближайший овраг. Они, конечно, не знали, насколько этот овраг был глубок и куда он вел, но времени на размышления у них не было. Сейчас для них любой овраг, любой кустик и пригорок были спасением.
– Не отставай! – крикнул Иван, обращаясь к Мачею. – Бежим по оврагу!
И они побежали. Им вдогонку раздались выстрелы. И хорошо еще, что это были не автоматные, а винтовочные выстрелы. Автоматная очередь запросто скосила бы. А вот когда в тебя, бегущего, стреляют из винтовки, то тут, конечно, есть шанс спастись. От одиночной пули спастись куда как проще, чем от целого роя пуль.
Бежать было трудно. На дне оврага то и дело попадались ямы, коренья, вкривь и вкось валявшиеся ветви, то и дело под ногами начинала хлюпать вода. Сзади беспорядочно бабахали выстрелы, пули то и дело с визгом проносились где-то в стороне и выше. Словом, шанс на спасение у Ивана и Мачея был – если бы не овраг. Это оказался не слишком удачный овраг, он был коротким, не больше пятидесяти метров длиной. Вскоре он закончился, а бежать все равно нужно было, потому что пятьдесят метров – это не расстояние для пули. Да и для немецких солдат – тоже, они запросто могли настигнуть беглецов.
– Бежим дальше! – крикнул Иван. – Пригибаемся! Перебежками! Прорвемся!
Но прорваться оказалось не так-то просто. Вероятно, немцам было известно, что овраг короткий, он скоро закончится и беглецы, кем бы они ни были, неминуемо окажутся на открытом пространстве. И потому несколько немцев побежали на другой конец оврага, чтобы встретить там беглецов. Конечно же, солдаты быстрее успели добежать до края оврага, что и немудрено. Они бежали по открытой и сравнительно ровной местности, в них не стреляли, они, вероятно, подсвечивали себе путь фонарями…
Неизвестно, сколько всего было немецких солдат на этом краю оврага, но, когда Иван и Мачей выбрались из него, они наткнулись на двух немцев. Беглецы вынырнули
Первыми опомнились Иван и Мачей. Опять-таки, не сговариваясь, они бросились на немцев. Завязалась стремительная рукопашная схватка. Из-за того, что схватка была стремительной, никто не успел крикнуть и позвать на помощь. Да и беглецам некого было звать, а немцы, вероятно, от неожиданности не могли прийти в себя и тоже на помощь не звали.
Победили Иван и Мачей. Отчаяние придало им силы. У них не было иного выхода и другого способа остаться в живых, кроме как победить. Когда оба немца затихли, вытянувшись на траве, Иван, тяжело и хрипло дыша, сказал Мачею:
– Забираем у них патроны и все, что попадется, и ходу! Живей, что ты застыл! Ты что, ранен?
– Нет, – опомнился Мачей. – Я…
– Бери у своего патроны и что там еще! Шевелись! Пока нас здесь не прихлопнули!
Действуя на ощупь, они отстегнули у задушенных солдат подсумки с патронами, тесаки, а кроме того, прихватили пару гранат, фляги со шнапсом (то, что во флягах был именно шнапс, ощущалось по запаху), несколько упаковок то ли с галетами, то ли с шоколадом. И еще – два фонаря, которые могли им пригодиться во время блужданий в темноте.
– Ходу! – скомандовал Иван.
Невдалеке от места короткого, яростного сражения, из которого Иван и Мачей вышли победителями, угадывались другие овраги. Их было несколько, и расходились они в разные стороны. Конечно, неизвестно было, какой из этих оврагов самый надежный и спасительный, но выбирать и раздумывать на эту тему не приходилось – на это не было времени. И Иван с Мачеем нырнули в первый попавшийся овраг – самый от них ближний. Кажется, он вел с севера на юг, а может, с востока на запад – сейчас это не имело значения. Сейчас для беглецов было самым важным оторваться от погони и спастись.
Шел сентябрь 1942 года.
Глава 2
Два года спустя, в 1944 году, Красная армия вошла в Польшу. Были освобождены многие польские города, села и хутора. И, конечно же, были открыты двери фашистских концлагерей, которые за время оккупации расплодились в таком количестве, что и со счету можно было сбиться.
В числе прочих городов были освобождены и Травники. И, соответственно, одноименный концлагерь. Город городом, он, по сути, мало чем отличался от других покинутых фашистами городов, чего нельзя было сказать о концлагере. Это был особенный концлагерь, и советское командование об этом знало. Ну а если особенный, то тут было где разгуляться службе, именуемой Смерш.
На эту тему в одном из высоких начальничьих кабинетов состоялся обстоятельный разговор. Впрочем, слово «кабинет» здесь употребляется лишь в относительном смысле, для проформы, а на самом деле – какой уж тут кабинет? Кабинетом для советского командования, чьи солдаты только-только вошли в город, служило более-менее уцелевшее помещение. Кажется, при немцах это была какая-то торговая контора или что-то в этом роде. Ну, контора так контора. Для чего было оборудовать какие-то особенные кабинеты, когда завтра или послезавтра все равно предстояло их покинуть и шагать дальше на запад, вплоть до самого Берлина?