Фатальное трио
Шрифт:
— А я не жаловалась, Анатолий Евгеньевич, просто наблюдениями делилась.
Мы выходим на школьное крыльцо.
— Смотрите, как бы вам не пожалеть. Вы по-хорошему не понимаете, судя по всему, — уже довольно зло шипит директор, но я в этот момент на него уже не смотрю.
Моё внимание, так же как и внимание большинства мальчишек, выбегающих из школы, привлекает чёрный спортивный автомобиль, припаркованный неподалёку.
— О, смотри, “Ламбо”.
— Ну-ка, сфотай меня…
— Ух-ты! Крутая тачка!
И всё
— Роб, это мне? — спрашиваю я, подбегая к нему ближе. Я сияю и лучусь радостью. — Какая прелесть! Обожаю тюльпаны.
— Я знаю, — улыбается он и целует меня в щёку. — Едем?
Я киваю, даже не спрашивая куда.
— А это что за тип на крыльце? Твой поклонник? Взгляд от нас не отрывает, замер, как вкопанный. — Роб чуть мотает головой в сторону крыльца.
Я оборачиваюсь и смотрю на Кузьмищева, наблюдающего за нами.
— Это козлище, директор школы. Крайне неприятный тип.
— Расскажешь?
— Нет. Много чести о нём разговаривать.
— Тогда подвозить его мы не будем.
Я забираюсь под драконье крыло открывшейся двери и устраиваюсь в машине. Я в ней уже была. Один раз… Когда у нас с Робом было впервые. Было впервые? Ого! Я уже не думаю, что он меня изнасиловал? А я и тогда так не думала…
Машина издаёт грозный рык, радуя глазеющих на нас мальчишек, и меня вжимает в жёсткое кожаное сиденье. Я помню запах этой машины. Здесь как и в тот раз пахнет кожей и… Робом. Его необъяснимым запахом мирры и пряностей.
— Куда поедем? — поворачиваюсь я к нему.
— Ко мне. Хочу показать тебе свой дом.
Он роняет на меня внимательный взгляд и торопливо добавляет:
— Сможешь уйти сразу, как захочешь.
Может и не захочу, думаю я, но вслух этого не произношу.
— Поняла. Ну, и где ты живёшь?
— Сейчас увидишь. Ты не против Якиманки?
Я не против. И ещё, я не волнуюсь, вернее совсем не трушу, а даже наоборот. Сердце радостно отстукивает немного ускоренный ритм, предвкушая прекрасный вечер.
26. Чертог великанов
Я чувствую неясное тянущее томление под ложечкой. Мы вдвоём, и это немного волнующий момент, потому что мы едем к нему домой и оба знаем, что будем там делать. Я млею и ликую, тревожусь и жду, без конца повторяя себе, что всё это как-то слишком внезапно и непонятно.
Мы подъезжаем к зданию, похожему на мануфактуру девятнадцатого века и машина ныряет в подземный гараж.
— Ой, а почему гараж такой маленький? — удивляюсь я.
Здесь места всего на четыре машины и одно из них уже занято огромным джипом Роба. Рядом с ним стоит мотоцикл. Я осматриваюсь. Ощущение, будто я в туннеле метрополитена. Под потолком проходят толстые кабели, стены из неоштукатуренного бетона.
Мы
— Не такой уж и маленький, смотри, можно поставить ещё две машины, а вот здесь, глянь, подойди, — он прикладывает палец к замку и перед нами открывается толстая металлическая дверь, как в банковском хранилище.
Роб приглашает меня пройти вперёд, и я на пару мгновений задерживаюсь на пороге. Мелькает дикая мысль, а что, если он запрёт меня в подвале и сделает своей вещью, рабыней или чем-нибудь в этом роде. Роб смотрит на меня и, боюсь, догадывается, что происходит в моей голове.
— Разреши, я пойду первым, — говорит он и вступает за порог.
Сразу загорается неяркий свет. Я, ругая себя за бредовые мысли, захожу вслед за Робом и вижу ровные ряды стеллажей. На них лежат бутылки. Это вино.
— Мой винный погреб. Как тебе?
— Впечатляет.
Действительно впечатляет — и количество бутылок, и то, как красиво здесь всё устроено, но глядя на бутылки, на их чуть припорошённые пылью горлышки, я думаю совсем не об этом.
— Сейчас возьму пару бутылочек, чтобы потом не бегать. Ты же не против шампанского?
Я улыбаюсь и качаю головой. Нет, я совсем не против. Роб берёт шесть разных бутылок и ставит в картонную коробку. Планы у него, похоже, большие.
— Лучшие жемчужины моей коллекции. Ладно, идём.
— Погоди, я не пойму, это что твой собственный паркинг?
— Да, так и есть. Там за стеной общий гараж для всего дома, а к моей квартире прилагался вот такой индивидуальный. Но меня привлекло не столько возможность парковаться отдельно от всех, сколько сделать полноценный винный погреб. Ты же видишь, какой он большой, и здесь идеальные условия по температуре и влажности. Выходи. А это мой собственный лифт.
— Как это?
Он опять прикладывает большой палец к окошку сканера и двери открываются. Мы входим в небольшую кабину.
— Видишь, — указывает Роб на сенсорную панель, — всего три пункта. Гараж, лобби и квартира. Нам на самый верх.
Стоя близко к Робу в замкнутом пространстве, я волнуюсь и опускаю лицо в букет. Пьянящий аромат тюльпанов и их тонкие бархатистые лепестки разжигают воображение.
— Какие же они красивые, — шепчу я, разглядывая алые, очень яркие бутоны. Они невероятно крупные и очень нежные, сексуальные.
Яр всегда дарил стандартный букет роз. Ничего не имею против, но тюльпаны вызывают у меня гораздо больше эмоций.
Лифт поднимает нас к пункту назначения, и мы оказываемся прямо в квартире. Двери открываются, и я вижу огромное помещение с пятиметровыми потолками и большими промышленными окнами.
— Здесь до революции ткацкая фабрика была, — поясняет Роб, — а теперь люди живут. Добро пожаловать. Проходи. Тут у меня общее пространство для кухни, гостиной и библиотеки, а там за стеной две спальни — одна мой, вторая для гостей.