Фатальное трио

Белова Юля

Роб на мгновенье задумывается, кажется у него был другой план. Поразмыслив он не спорит, и мы идём взявшись за руки и любуясь рекой и вечерним городом.

— У тебя есть шенгенская виза? — Спрашивает Роб.

— Да, — я киваю.

— Хорошо. Послезавтра мы летим в Рим на несколько дней.

Я останавливаюсь.

— Послезавтра? Но у меня сочинение. Сомневаюсь, что меня отпустят.

— У вас там куча учителей, пусть тебя подменит кто-нибудь.

— Что-ты! Там и так у меня такой шухер с Зинкой. Это

вообще немыслимо. Сейчас конец учебного года. Кто меня отпустит?

— Ну придумай что-нибудь, реши как-то.

— Да как? Только смерть. Я не смогу, Роб. Правда никак. Раньше середины июня, и то в самом лучшем случае. Не получится, в общем. Давай потом съездим.

— Потом! Когда потом? — Роб сверкает глазами, превращая янтарь в чёрный шоколад. — Я там всю программу выстроил, потом не выйдет. Увольняйся тогда. Зачем тебе эта работа? Ты сомневаешься, что я тебя обеспечу всем, что тебе будет нужно?

— Во-первых, даже если я решу уволиться, мне по закону нужно будет ещё ого сколько отрабатывать. Во-вторых, я не сомневаюсь, что у тебя хватит на меня денег, но я не хочу бросать работу. Знаешь, мне и раньше приходилось слышать подобное, но я ни капли не пожалела, что не послушала советов и не прекратила работать.

Он играет желваками. Ему неприятен намёк на Ярослава, я это понимаю, но должна сразу отстоять своё право принимать решения, касающиеся моей жизни.

— Я не игрушка, Роб, не говорящая кукла из секс-шопа. И я не могу просто делать всё что ты мне скажешь, даже если ты думаешь, что знаешь меня лучше меня самой.

— Напрасно ты намекаешь на прошлые отношения. Тот мужчина не понимал тебя.

— Но и ты не понимаешь.

— Не правда! — он вспыхивает. — Нет человека, который понимал бы тебя лучше, чем я.

— Ну тогда пойми, что мне нельзя просто давать команды. Я живая. У меня есть помимо потребностей и чувства.

Он резко разворачивается и идёт быстрым шагом в противоположную сторону, а я молча смотрю ему вслед. Сделав несколько шагов, он останавливается и смотрит на меня:

— Идём!

Я вздыхаю и иду за ним. Легко не будет. А никто и не обещал.

Он везёт меня ко мне домой и всю дорогу мы молчим.

— Останешься? — спрашиваю я, когда мы подъезжаем.

— А ты хочешь?

— Да.

— Останусь. Послушай, а в субботу у тебя сколько уроков?

— Там сейчас всё изменилось. В субботу, вообще два, но в ближайшую, ни одного.

— Хорошо. Тогда смотри. Если мы улетим вечером в пятницу, а вернёмся в ночь на понедельник. Полетишь со мной? Мне очень надо, чтобы ты полетела.

Я тянусь к нему и он, замечая это движение, тоже тянется ко мне.

— Ладно. Полечу, — шепчу я и Роб меня целует. Нежно, как может только он.

***

— Куда поедем? — спрашиваю я, когда мы садимся в такси в Римском аэропорту.

— Домой.

— Сколько у тебя

домов?

— Только один. Мой дом там, где ты.

Он не шутит и пристально смотрит в глаза. Я смущаюсь от такой прямоты.

— Только сначала заедем в магазин, нам нужно кое-что купить на вечер.

— Продукты?

Он улыбается:

— Нет, боюсь, готовить будет некогда. Заедем на виа Кондотти, нам нужно купить платье. И туфли. Ты не против?

Нет, я совсем не против.

Роб покупает мне самое роскошное платье и восхитительные туфельки.

— А не слишком это как-то строго и официально?

— Да, так и есть. Но и мероприятие сегодня будет соответствующее.

— И что это за важное такое мероприятие, что нужно было лететь так срочно, и даже не грех уроки отменить?

Я шучу и он довольно улыбается. В конце концов, я же здесь.

— Сегодня идём в Квиринале.

— В президентский дворец?

— Вот именно.

— И что за повод? Тусовка?

— Орденом наградят.

— Серьёзно?!

— Да. Звездой Италии. За развитие сотрудничества и продвижение любви к Италии через желудок, — он смеётся.

Смеётся он редко, и я с удивлением замечаю, как он преображается. Лицо становится добрым и беззащитным, а глаза превращаются в тягучую сливочную карамель. Мне очень хочется его поцеловать, но я боюсь спугнуть счастливое и лёгкое чувство, овладевшее в этот миг нами.

Римская квартира Роба совсем не похожа на его московский лофт. Она находится в шикарном классическом доме рядом с виллой Боргезе. Высокие потолки, лепнина, мраморный пол. Все комнаты просторные, наполненные светом и воздухом.

Но больше всего меня поражает тонкий аромат, витающий в воздухе. Это аромат мирры и неведомых мне пряностей, аромат Роба.

— Ого, красота какая. Да у тебя здесь собственные дворцовые покои, не то что тёмный чертог на Якиманке.

— Нравится?

— Да.

— Можешь остаться здесь навсегда.

— Прям навсегда?

— Да.

— А не надоем?

— Это вряд ли. Иди сюда посмотри какая у нас спальня.

— Опять спальня. Я поняла, ты хочешь меня поработить и заключить в сексуальное рабство.

— Ага, — говорит он, и я замечаю в его взгляде огонь, который всегда приводит меня в трепет.

Я чувствую этот огонь во всём, он пронизывает Роба и перекидывается на меня. Мы замираем и неотрывно смотрим друг на друга. Не нужно ничего говорить, слова ничего не значат, есть что-то неизъяснимое, позволяющее нам чувствовать и понимать друг друга без слов, жестов и других сигналов.

В такие моменты наша связь проходит прямо через сердца, от одного к другому. Она имеет неземную, неестественную природу, и это восхищает и пугает. Раньше, ни с кем другим я такого не испытывала и никогда бы не поверила, что такое может существовать.