Фатум. Том первый. Паруса судьбы
Шрифт:
Лишь он мог повлиять на решение Александра, этот ловкий жид-полукровка - небывалый пример того, сколь слепо счастье липнет к ничтожеству. Как казалось Румянцеву, да и не только ему, было в новоявленном заморском фаворите что-то от помеси рака и зайца. Манеры его заключались в хозяйской походке и наглом взгляде. Был он силен чужим умом, нескладен, мал ростом, но при этом не чурался выставлять напоказ свои физические «достоин-ства», когда появлялся во время утреннего выхода в окружении полдюжины атташе с адъютантом в придачу.
Сего человека, исповедовавшего
Космополит не только по рождению, но и по сути, Карл Вильгельмович Нессельроде превыше иных племен почитал-таки арийское. О немцах-колбасниках он с благоговением сказывал: «Господь Бог после сотворения мира, на шестой день, даже не отдохнув, принялся за создание человека; и первый, кто вышел из-под длани Его, конечно, был немец». О русских он предпочитал молчать, а если и случалось, то бросал, брезгливо дергая крючковатым носом: «Бывает - редко и средь них встречаются любезные люди; но признаюсь, когда я нахожу умного русского, я, право, полагаю: ах, как жаль, что он не родился в Пруссии…» Или того откровеннее: «Полноте, я не знаю этой страны, и мне безразличен грязный и темный русский народ. Я служу не народу, а лишь короне моего повелителя».
Николай Петрович туже подбил одеяло под ноги. Истопники печи напрягали исправно, однако новый дворец прогреваться не думал, был холоден и сыр, что замок Святого Михаила. Вспомнив о Павле, канцлер почему-то вспомнил и его дикую кончину в ту ледяную ночь 11 марта 1801 года…
Так кончил Павел, а что уготовил Фатум ему?.. Граф поглядел в предрассветную хмурь с тяжелым, разлапистым хлопьем снега и содрогнулся… Точь-в-точь, как тогда, и снег тоже валит… Не для того ли, чтобы набросить белый саван и на его труп?
Впрочем, старший сын убиенного казнить людей пристрастия не имел, зато любил травить неугодных тонко, со вкусом, точно охоту на зайцев вел. Молва шептала: «Его величество мягок душой, у него и кнут на вате».
Румянцев еще раз растер грудь, шею: ощущение скользкого и холодного царского кнута словно уже впечаталось в его плоть, и, надо признаться, мягким он ему не казался.
Глава 5
Князь Осоргин, тускнея лицом, поднялся с кровати. Глянул в зеркала, сделав кислую гримасу:
– Эх, жизнь!..
Свои желания и порывы ему приходилось ломать с болью… Так-таки никакой зацепки; пора, пора, на
Протянув руку, Алексей подхватил с консоли у кровати платье - от него еще неуловимо пахло туманами духов и медовыми чарами проведенной ночи.
В комнате прозрачным золотом догорали свечи, но из-за бледной хмури рассвета точеная мебель и гобелены уже не казались ему столь таинственными и манящими. Со сладкой горчинкой в душе капитан оглянулся. Там, в альковной нише, молчала резная кровать - широкая, покрытая узорчатым атласом одеяла, с красивым зонтом балдахина, обтянутым китайским голубым шелком.
Он улыбнулся, замедляя бег своих сильных пальцев по петлицам мундира. Память настойчиво бросала его с головой в ночную прохладу снежно-белых простыней, где поцелуями они пили друг друга, переливая страсть, где прикосновения были желанно-долгими… Где он внимал биению ее наготы, а она горячо прислушивалась к пульсу его жизни, бессильно и бессознательно уронив в кружева свои руки, словно срезанные цветы…
– Я не помешала?
– леди Аманда Филлмор, в струящихся черных одеждах, подошла к креслу с золочеными ножками и подлокотниками в виде львиных лап. Движения были грациозны, с тягучей ленцой.
Ее прекрасное лицо путали тяжелые пряди неуложенных светлых волос. Черное шло ей не менее алого и голубого. В нем она казалась еще более утонченной, чем в ярких нарядах, которые имела обыкновение носить.
– Нет, дорогая! Просто спешу. Увы, к двенадцати меня ожидает граф,- Алексей ловко покончил с последней пуговицей, привычно пристегнул шпагу и порывисто подошел к ней.- Я обязан…
– Обязан?
– глаза с томной поволокой вспыхнули обидой.- Ну вот, теперь я вижу, что точно помешала. Вы «спешите», князь.
Офицер развел руками.
– Ты опять сердишься, ma chиre?9
– Я никогда не сержусь. И заметьте, князь,- леди печально вздохнула,- у меня королевское терпение.
И сама, без горничной, взялась расчесывать гребнем волосы.
– Вот так и кончается все,- задумчиво глядя в зеркало, где отражалась его статная фигура, она закрыла рот блестящей прядью. Обнаженные плечи слегка вздрагивали.
– Кроме вас!
– Осоргин припал на одно колено, склонил голову и поцеловал ее руку.- Ты согласна со мной, Аманда? Не молчи. Ведь правда, мы еще будем вместе?
Она нежно провела пальцами по густой шапке его волос.
– Выпей со мной,- не дожидаясь ответа, леди Филл-мор наполнила токайским узкие фужеры и протянула один капитану.
Тот нервно взглянул на часы: стрелки молчаливо грозили уже одиннадцатью. «Черт с ним, полчаса еще есть, успею».
Аманда подняла высокий фужер:
– За тебя!
– За нас!
Брызнул хрустальный звон. Князь залпом выпил вино.
– Значит, все-таки покидаешь меня?
– Дела исключительной важности… Я должен буду… - спохватившись, он прикусил язык.