Фатум. Том второй. Кровь на шпорах
Шрифт:
– А по-моему, ее груди забивают весь горизонт.
Алонсо усмехнулся и крутнул сломанным кривым пальцем у виска.
– Дурак, по мне их никогда не бывает слишком много.
– Пожалуй,- охотно согласился старший.- Такая -приятное зрелище для любого… Может, она тоже не прочь развлечься с нами?
Фернандо отрицательно качнул головой:
– Ты спятил, брат… Не любой мужчина достоин этой сеньориты. Эта бестия нам не по зубам.
Подружка Алонсо, заслышав разговор, надулась, но склоку не затеяла. Напротив, заизвивалась, пытаясь околдовать глазами неугомонного Алонсо, прижалась
– Да погоди ты лизаться, кошка! Сними лучше это чертово пончо! Может, тебе и холодно без него, но я уже умываюсь потом.
– Только пончо?
– она глупо хихикнула и подмигнула, сжимая его бедро.- А почему бы нам не заняться всем сразу? Ну, ну! Не молчи. Скажи, что будет делать дальше мой герой?
– Для тебя - ничего!
Алонсо, не на шутку задетый за живое словами старшего брата, поднялся из-за стола и, отыскав взглядом свою зазнобу, загремел саблей.
– Эй, ножки!
– он облокотился на стойку. Его восхищенные глаза блуждали по девушке, на лбу вздулась вена.
– Меня зовут не ножки.- Гибкие руки продолжали споро споласкивать порожние кружки.
– С ума сойти, какая ты гордая,- он чиркнул спичкой и запалил сигару.- Мне нравятся твои зеленые глаза… и нравились бы еще больше, если б ты улыбнулась мне. Ты свободна сегодня?
Она лишь хмыкнула в ответ, не удостоив его взглядом.
– За себя не отвечу, но ты-то уж точно свободен… Отойди, не мешай!
– она резко отпрянула в сторону, прекрасно понимая, что его мозолистые, в шрамах пальцы не случайно шоркнули ее плечо.
– Но-но, не шуми, красавица. Такая как ты, по моему взгляду, тянет на всю пятерню. Клянусь свитком Матфея, я бы отдал все пальцы на левой руке, чтобы полежать на тебе…
– Брось, чем будешь в носу ковыряться?
– Дьявол! Да ты вулкан, а не девка! Всю жизнь мечтал о такой. Ладно, ладно, не перчи словами… О, черт, да не дергайся ты всякий раз, как необъезженная лошадь…
– А ты не протягивай лапы!
– Послушай,- Алонсо горячо зашептал.- Мы проделали адский путь и очень устали. Сегодня на ночь мне нужен кто-то смазливый и сладкий, вроде тебя. Я хорошо заплачу и приодену… Помни, что я солдат и умею развлекать женщин. Клянусь гардой моей сабли, если б я был собакой, то облизал бы тебя всю.
– Эй, кобель!
– Тереза не скрывала своего раздра-жения.
– О, сеньорита!
– Алонсо пьяно осклабился и хлопнул себя по расшитому гульфику.- Кто будет веселиться?
– Ты,- не поднимая глаз, отрезала она.
– Я?
– А кто же?
– И где?
– он весело цокнул языком.
– На дворе с моими свиньями!
Девушка негодующе тряхнула волосами, собираясь уйти, когда пальцы Алонсо, будто когти коршуна, схватили ее за локоть. Данное прикосновение уж точно не было случайностью. Лицо Терезы залила густая, темная краска. Второй рукой он попытался ухватить ее за грудь - это был грубый понукающий жест. Она вскрикнула и отшатнулась назад, пытаясь освободить запястье, но оно точно попало в капкан.
Алонсо хотел было притянуть красавицу силой, когда твердый голос майора, словно удар эфеса, отрезвил его.
– Ну ты, храбрец, похоже, на тебя пора надеть
– голос де Уэльвы не терпел возражений.- Либо ты, брат, изволишь блюсти честь и достоинство своего господина, либо - ко всем чертям!..
Алонсо метнул обиженный взгляд, но перечить не посмел. Его жилистая кисть медленно разжалась, голова втянулась в плечи.
18
Больничник - кольцо, вдеваемое в ноздри строптивых быков.
– Дон, да она зубаста, как пиранья, и ненавидит мужское племя.
– Не племя, а семя, амиго. Ладно, пошутил, и будет. Всё хорошо, что хорошо кончается, Алонсо.- Диего хлопнул его по плечу.- Но еще раз замечу - пеняй на себя.
– Слушаюсь, мой господин.- Слуга, виновато пряча глаза, невнятно извинился перед Терезой и разочарованно зазвенел шпорами к своему столу.
На душе скребли кошки, но Алонсо был исправный малый и попусту на бочку с порохом не лез.
– Вы в порядке, сеньорита?
– испанец обаятельно улыбнулся.- Имею честь представиться: дон Диего де Уэльва.
– А вам-то что?
– она вытерла руки и исподлобья глянула на офицера.- Тоже скучно стало?..
– Почему вы до сих пор не улыбнетесь, Тереза? Вы всё еще сердитесь? Простите моего слугу, право, он глотнул лишнего, вот и распустил руки.
Девушка вздохнула.
– Ладно, чего уж там… Вот невидаль. Каждый день кто-нибудь, да тянет лапы. Врать не буду,- она одарила Диего смущенной улыбкой,- я, конечно, люблю, когда мне делают комплименты, но не руками. И вам я тоже не верю, дон Диего. Вы такой же волокита, я угадала?
– Не совсем,- он прямо посмотрел в глаза.- Просто вы мне нравитесь.
Тереза язвительно прищелкнула языком:
– Да вижу я вас насквозь, все вы в одно перо. Вот говорите мне любезности, а ведь у вас, сеньор, наверняка где-то есть семья?.. Не совестно вам?
– Хм, а я-то было подумал, что вы со своими способностями действительно обо мне всё знаете,- майор лукаво подкрутил ус.- Нет, Тереза, у меня нет семьи, да, пожалуй, и друзей. Я одиночка, если не считать вон тех трех развратников,- он с улыбкой кивнул на своих слуг.
Повернувшись к нему, она оперлась на локоть и, без кокетства глядя ему в лицо, удивленно произнесла:
– Значит, кроме коня и слуг, у вас нет друзей?
– Нет,- хмуро обрубил дон, помогая ей перевернуть увесистый бочонок пива.
– Но почему? Вы… не любите людей?
Майор помолчал, точно прислушиваясь к щемящим переборам гитары или вспоминая что-то, и, пристально глядя на свои кружевные обшлага, сухо ответил:
– Потому что их убивают…
Оба изрядно помолчали. Диего почувствовал, что лицо его горит - и не только от выпитого вина. Она смотрела на него в упор и улыбалась. Ей нравились его смелые соколиные глаза, дерзкие усы и боевая стать. Нравился и голос: приятный, удивительно глубокого тембра. Сдержанность и весомость слов незаметно пьянили, медленно, но неотвратимо повергая ее в какие-то неведомые ощущения.