Фатум. Том второй. Кровь на шпорах
Шрифт:
Солдаты взвели курки. Воцарилась тишина. Заткнув языки, люди замерли.
– Кто ты?
– прохрипел Луис, дерзко глядя в глаза соперника.
Диего молчал. Дыхание у обоих вырывалось со свистом, царапая легкие. Сердца метались, как дикие мустанги в тесных загонах.
– Кто бы ты ни был, мы еще встретимся в аду! А сейчас лучше прикончи меня, или я…
– Молчи!
– шпага Диего сильнее кольнуло горло, но капитан продолжал:
– Я убью тебя! Запомни: ты - покойник!
Де Уэльва как можно спокойнее сказал:
– Если ты даже убьешь меня, что это
– Ну как же… - Луис нагло улыбнулся, облизывая пересохшие губы.- Я получу удовольствие. А ты,- он яростно скосил глаза на свою невесту,- ты всё равно будешь моей, заруби это себе на носу!
– Не стоит. Топор сломаешь!
– отбрила Тереза и, подбежав к испанцу, прошептала: - Я умоляю, не надо крови!
Дон окинул ее мрачным взглядом. Пульс еще бурно протестовал против внезапной остановки, отдаваясь в ушах набатным колоколом. Однако улыбка раздвинула жесткие губы, когда Диего встретился с ее подернутыми туманом глазами.
– Мне трудно понять вас, донна… - толедская сталь после колебания скрылась в золоченых ножнах. Майор поправил портупею и повелительно обратился к Луису:
– Запомни: своим спасением ты обязан только этой сеньорите.
– Не беспокойся, не забуду. Я всё равно пойду по твоим следам и убью тебя.
– Это обещание можешь не исполнять. Желаю скорее остыть.
Де Уэльва повернулся к девушке. По лицу его струился пот, но взгляд оставался покровительственным, с живым блеском и остротой.
– Не обращайте внимание на запугивания,- шепнул он Терезе.- Слушайте меня, и всё будет славно.
Взяв ее под локоть, Диего направился к двери, но на пороге обернулся:
– Я провожу девушку в дом и вернусь, если показался неубедительным.
Солдаты хмуро расступились. Слуги молча последовали за господином.
Глава 9
Монументальная долина охватывала крутогорье с севера, там, где вонзал свои кривые зубья в небо Сан-Мартин, там, где уже не слышно было звуков города. Травянистые склоны в этот ночной час обнимала дымчатая пелена, и где-то внизу перемигивался редкими огоньками Мехико.
С незапамятных времен витал страх над одиноким колоссом Сан-Мартином и его окрестными пустошами. Был он таинственным, пугающего нездешнего вида, будто сорвался со звездного небосклона, как роптали суеверные голоса; а те, кто держал в памяти предания краснокожих, утверждали, что сложен он из клыков Пернатого змея, окаменевших еще задолго до колумбовых парусов. Жители окраин чурались пасти скот у его подножия, лоснящегося малахитовой зеленью пышных лугов, и никто не строился поблизости: вещали, что в черную годину вкруг каменного перста слетается и колдует сонмище душ непо-гребенных, тщетно пытаясь обрести покой.
Сколько передумала об этом Тереза совсем еще ребенком! Думала и сейчас, монотонно покачиваясь в седле, согреваемая широкой грудью отчаянного испанца, чьи сильные руки уверенно правили двухременной уздой.
Кони мерно ступали, взрыхляя песок звериной тропы. Позади пылили слуги-телохранители, так, что почти не ощущалось их присутствия. Мексиканке казалось, что она совсем
Пусть ей никогда не суждено стать супругой этого знатного сеньора. Девушка не питала иллюзий. Пусть она, подобно изгнаннице Марине 20 , пройдет всю жизнь возле стремени его боевого коня… Значит, так хочет Господь, а главное - так хочет она… Это ее сокровенное желание: жить стремительно, любить крепко, умереть - смеясь… И Диего де Уэльва, похоже, обещал ей это.
Она бросила острый взгляд на темнеющие холмы. Всё же Тереза суеверно боялась этих мест. Скрытое беспокойство шло по пятам: временами казалось, что Тереза не выдержит и обессилеет, настигаемая шелестом и призрачным шорохом невидимых теней.
20
Марина - индианка, предавшая свой народ из-за любви к Кортесу.
Спускаясь в лощину, они услышали перекатный плеск воды, такой отчетливый и бодрый, будто кто-то шуршал галькой. Лошади насторожили уши, ускорили ступь, потянувшись к воде. Бойкий родник совершал путь вдоль отвесной базальтовой стены с одной стороны и шелкотравной низины с другой. До рассвета оставалось три, а то и все четыре часа. Майор натянул поводья, легко спрыгнул с коня. Мексиканка почувствовала сухое тепло жестких мужских ладоней. Заботливые руки помогли ей коснуться земли.
Чтобы быть менее заметными на фоне светло-сумеречного неба, они старались ехать понизу, в донцах холмов, и место для ночлега майор выбрал такое же скрытое от лишних глаз. Прежде чем позволить перевязать себя, он долго смотрел окрест.
– Любуетесь?
– Тереза открыто улыбнулась.
– Хорошее место для засады,- продолжая прощупывать взглядом лощину, не сразу ответил дон.- Впрочем, красиво, не спорю. Здесь только влюбляться. Кстати, ты веришь в любовь?
Она встрепенулась и неопределенно качнула головой:
– Любовь без средств… - Тереза изломила бровь.
– Глупости,- на миг он потерял мысль. Ее бедро волнующе жгло ногу.- Любовь - вот лучший капитал: он смягчает боль и дарит счастье… не так ли?
Девушка пристально снизу вверх посмотрела в его глаза. Их разделяла какая-то пара дюймов.
Он отступил на полшага, но Тереза тут же качнулась веткой и плотно прильнула. Майор более ничего не мог поделать с собой: не ощутить выпирающую из-под цветастого платья упругую грудь, бедра было просто немыслимо! Твердые, как изюминки, соски вдавились в него, ладони соединились… Диего продолжал внимательно смотреть на нее. В юном лице была расцветающая страстная южная красота, созвучная гибким линиям стройного тела.
Сумев взять себя в руки, он отстегнул серебряную пряжку плаща, снял его с плеч и накинул на Терезу.