Фатум
Шрифт:
Девушка беспрепятственно обошла Нерона, небрежно проводя рукой по могучей спине животного. Очень медленно она приблизилась к Кею, не прерывая зрительного контакта. Она была так близко, что мужчина чувствовал запах шампуня, исходивший от ее волос.
– Так вот, я это к тому, что твои угрозы, они… ну не пугают меня, понимаешь? Конечно, когда ты снова приставишь к чьему-то горлу нож, может быть, даже к моему, я буду доказывать обратное – снова реветь, биться в конвульсиях и все такое, но вот только это буду не я. Это будет моя шкура, готовая на все, ради собственного спасения, – Николь опустила глаза и теперь смотрела куда-то в район его ключиц. – А настоящая Николь Кларк стоит перед тобой. Я бы сказала, что она сейчас в здравом уме и трезвой памяти, но, боюсь, это уже давно не так, – она усмехнулась и вновь подняла на Зомби глаза. – Так вот я, Николь Этель Кларк, хочу предупредить тебя, Кристиан
Николь покинула личное пространство Арчера, и, не потрудившись заново надеть на Нерона уздечку, каким-то невероятным образом вывела скакуна из стойла: тот, будто читая ее мысли, послушно исполнял ее желания. И в этот момент Кристиан завидовал животному, потому что в отличие от него, мужчина не имел ни малейшего понятия о том, что царило в голове у этой сумасшедшей. Что это вообще было? Да, Кей знал, что взболтнул лишнего: он пожалел о своих словах сразу же, как их озвучил, но такого эффекта он не ожидал. Что с ней случилось? Из-за чего она из сумасшедшей-импульсивной превратилась в сумасшедшую-безумную? Черт, и он тоже хорош! И надо было ему вспоминать про этого упыря с ружьем? Зачем он вообще это начал?
Кристиан пнул ближайший к нему стог сена и выругался. Он вовсе не называл девчонку шлюхой. По-хорошему, он, вообще, не совсем понимал значение этого слова. Им рассказывали, конечно, что на Земле существовал какой-то культ верности одному партнеру, но Кристиан так и не мог понять, в чем суть. Зачем? У них, на Эстасе, секс воспринимался как чисто физиологический процесс, такой же естественный, как и прием пищи, например. А учитывая проблемы с деторождаемостью, смена партнера и вовсе приветствовалась, так как это увеличивало шансы зачатия. Женщины Эстаса, за редким исключением, предпочитали быть одни. Идеальный расклад для них – родить ребенка, не оповещая об этом отца, ведь за каждого новорожденного им платили такие деньги, что они могли не работать всю оставшуюся жизнь. Естественно, мужчин такая ситуация не всегда устраивала, ведь они, как-никак, тоже участвовали в борьбе с демографическим кризисом. Целая толпа потенциальных отцов нередко выстраивалась перед клиниками с тем, чтобы сдать ДНК-тест, и получить право на вознаграждение наравне с матерью. Потому-то девушки Эстаса спали буквально с первым встречным: им плевать, от кого рожать. Более того, чем больше партнеров было, тем лучше – труднее установить отцовство. Им нужны деньги и удовольствие, а не постоянный партнер и какие-то обязательства по отношению к нему. Исключения были, но редко. И да, Кристиану очень «повезло», потому что в число оных входила Дафна, избравшая путь верности своему мужу и лишив, тем самым, Кея даже призрачных шансов на успех.
На Земле же все было совершенно иначе: девушки стремились выйти замуж, делали аборты; измена считалась чем-то низким и недостойным. Плюс, на Земле были шлюхи: женщины, занимавшиеся сексом за деньги. Вообще бред. Когда это Кристиан говорил, что этот пьяный молокосос платил Николь деньги за… Да они бы и не успели, ведь Кей не отходил от девушки надолго…
Мужчина всадил кулак в стену. Черт, от одной мысли, что между тем упырем и нисой что-то могло быть, его начинало колотить. Что это: он начинает превращаться в землянина? Вот уж увольте! С рыком, Арчер нанес еще один удар ни в чем не повинной стене и… проломил ее.
– Твою мать! Да что ж за день сегодня такой?! – Кей зубами вытащил наиболее крупные занозы из пальцев, на мелкие забил. – Молчать! – рявкнул он на лошадь из соседнего стойла, которая ржанием выказывала свое недовольство тем, что ее апартаменты испортили. Наспех вправив треснувшую деревяшку, Кей сделал вид, что ничего не было, и поплелся к леваде.
Николь, изменив первоначальные намерения, сидела на Нероне (без седла), прильнув к его шее и зажимая его бока коленками. Конь спокойным шагом шел по кругу. Идиллия и полнейшее взаимопонимание. Кей следил за прогулкой, сам оставаясь невидимым за огромной кипой сена, и пожевывал прутик: самое глупое во всей этой ситуации было то, что поссорились они на пустом месте. Его несдержанность и ее неосведомленность снова выстраивали стену, которую, как Кристиан надеялся, они снесли сегодня утром. Штука в том, что поводок-то он давно с нее снял, еще утром. Это ведь действительно была
Глаза мужчины неотрывно следили за Николь, впитывая каждую черточку, каждую деталь. Все же, для землянки, девчонка была красива – он не мог этого отрицать. Сапфировый взгляд задержался чуть дольше на длинных обнаженных ногах: девушка была в платье, а потому теперь, когда она села верхом, клетчатая юбка задралась практически до предела. Вот уж не знал Кристиан, о каких лишних килограммах говорила ниса (возможно, зацикленность на подобных вещах тоже передавалась всем женщинам с молоком матери), но ему определенно нравилось то, что он видел. И он был более чем уверен, что тот белобрысый упырь тоже был доволен. Черт! Кристиан отвернулся от левады и пошел обратно к стойлам, пиная камушки. О чем он думал?! Нет, ему нет дела до личной жизни этой девчонки! Нет и все! Если у нее не было вкуса, это ее проблемы, пусть встречается с этим низкорослым, веснушчатым, дрищеватым убожеством. Его это не касается. Совсем.
Комментарий к Глава 33 Точка кипения Гудвин – один из героев сказочного цикла о Волшебной стране и Изумрудном городе
====== Глава 34 Игра ======
После третьей порции ледяной воды Николь наконец-то почувствовала себя лучше. Вытерев лицо подолом платья, девушка осторожно закатала рукав и ахнула: повязку придется менять. Ватный диск был полностью пропитан кровью, как и бинты, бордовыми лоскутами, съезжавшими по плечу. Все-таки ей повезло, что платье было красного цвета: иначе ее способ справляться с болью стал бы достоянием общественности после второго сеанса самоистязания. Осторожно убрав испорченный бинт, девушка повернулась к зеркалу: да, выглядела рука так себе. Если изначально раной была узкая царапина, то теперь она расширилась раза в три, да еще и воспалилась. Николь поняла, что так больше продолжаться не может: прошло меньше суток, а она уже раскурочила все так, будто ее плечо грызла семья барсуков. Не имея ни малейшего понятия о том, почему ей в голову пришли именно барсуки, девушка открыла шкафчик, что висел сбоку от умывальника, и начала поиски. Вообще-то, она совершала огромную глупость: если она занесет заразу, то рискует остаться без руки, но она просто не могла пойти к Бесси и спросить про аптечку – лишние вопросы ей не нужны. Да и Зомби, который только-только отстал от нее, наверняка снова прилепится со своими вопросами и маниакальной слежкой.
Но пока что Николь везло: в шкафчике была упаковка ваты и бинты. Конечно, о стерильности говорить не приходилось, но на безрыбье, как говорится, и рак – рыба. Закончив с анти-лечением, девушка еще раз умылась и, оперевшись руками об раковину, уставилась на себя в зеркало: как она дошла до такого? Любой посторонний звук злил ее, яркий свет – раздражал, а если кто-то пытался с ней заговорить…
День, проведенный на конюшне, стал для нее отдыхом, но миссис Братт, как и любая гостеприимная хозяйка, живо интересовалась нуждами Николь, приходила к ней, развлекала. Вот только Никки, головой понимая, что к чему, не могла не злиться: все ее силы уходили на то, чтобы не накричать на бедную женщину. Конечно, она сдерживалась, но как же ей потом было стыдно за собственные мысли и поведение… Может, она действительно свихнулась?
Сполоснув руки, Николь потянулась, чтобы закрыть шкафчик, когда ее глаза зацепились за маленький, полупрозрачный пузырек с этикеткой, прижатой денежной резинкой. Воровато оглянувшись (на автомате – в ванной она была одна), девушка взяла находку и развернула этикетку – валиум. Что-то знакомое. Нахмурившись, девушка открыла баночку – наполовину полная. Николь смутно помнила, как тетя какое-то время принимала нечто подобное; это было что-то вроде успокоительного. Может, и ей поможет? Это же лучше, чем ковырять открытые раны. Тем более, раз уж этот препарат так и лежит тут, значит, ничего страшного от него будет, правда?
Пузырек с гремящими в нем таблетками был на полпути в карман платья, когда рука Николь замерла. Что она, черт возьми, делает?! Она что, реально собирается спереть какие-то неизвестные колеса?! Да еще и считать это логичным и приемлемым выходом из сложившейся ситуации?
– Так и становятся наркоманами, да? – спросила девушка у своего отражения, продолжая рассматривать пузырек. Неизвестно, открыло бы ли ей зеркало какие-то тайны бытия или нет, но момент истины был отсрочен стуком в дверь. Вздрогнув, Николь сунула контрабанду в карман.