Фатум
Шрифт:
– Покажись уже, Дэни, – процедил Абрамс, отрывая Арчера от размышлений. Да, Кей не мог не признать, что ни Монро, ни Николь не преувеличивали, когда говорили, что невидимка действительно неплохо освоил управление собственными способностями: гибрид смотрел в правильную сторону. Он безошибочно угадал место, где стоял Кристиан, несмотря на то, что не мог его видеть. Помимо этого открытия, Кей получил ответ и на свой предыдущий вопрос: его брат, судя по всему, чувствовал то же, что и он. Абрамс все-таки чувствовал присутствие Кристиана. – Или без своей мантии-невидимки ты не такой всесильный?
– Ну, здравствуй, сучок, – поздоровался, в свою очередь, Арчер. Он и
– Не смеши меня, братец: у тебя против меня нет ни единого шанса, мы оба это знаем. Без своих прибамбасов ты никто.
– Как и ты без своих способностей, – Кристиан ходил вокруг брата кругами, чтобы сбить его с толку и не дать сфокусироваться. – К тому же, я не собираюсь драться с тобой. Я пришел поговорить.
– Парламентер, значит, – хмыкнул Дэвид, расслабившись. Затем, он тоже начал ходить по кругу, безошибочно угадывая маневры Арчера. Они были словно два хищника, два тигра, готовые в любой момент вцепиться в горло соперника. – Боюсь, братец, ничего у нас с тобой не выйдет. Тебе нечего мне предложить, да и какой мне резон договариваться с тем, кто априори слабее?
– Ты не найдешь того, что ищешь на Эстасе, Дэвид, – прямо в лоб сообщил Арчер, не желая присоединяться к философским речам близнеца.
– Ты не знаешь, что я ищу.
– Нетрудно догадаться. Ты ищешь признания. Возможно, помощи, – Кей не сводил напряженного взгляда с оппонента, пытаясь уловить малейшие перемены в выражении его лица. Хранитель надеялся, что ему удастся задеть нужную струну и уже потом сыграть на ней: лишив Абрамса возможности трезво мыслить, Кей увеличивал свои шансы на победу в этом поединке. Точнее, так он мог приобрести оные, ведь в честном бою, один-на-один… Кристиан не был настолько самонадеян. – А еще ты наверняка хочешь найти отца, обрести семью и занять данное тебе по праву рождения место в обществе. Вот только трава всегда зеленее там, где нас нет.
– Не смей учить меня! – выплюнул невидимка, и на секунду его лицо исказилось ненавистью. – Ты никто! Ты ничтожество, и тот факт, что ты первым вылез из утробы матери, не дает тебе никакого права учить меня жизни!
Что же, первая струна была найдена: презрение, которое питал Абрамс к брату, было очевидным. Вот только Кристиан это и так знал.
– Я не учу, а предупреждаю: как только совету стало известно о том, кто является моим биологическим отцом, меня тут же приказали уничтожить. И ни мои боевые заслуги, ни моя репутация, ни положение, которое ты так жаждешь заполучить, мне не помогли. Думаешь, тебя постигнет иная участь? Думаешь, тебя начнут обожать и боготворить? Ты для них угроза, и как любую угрозу тебя просто-напросто устранят.
– Они попробуют меня устранить, – поправил Дэвид, снисходительно улыбнувшись. – Мои способности хранителя выше твоих, Дэни. Мои методы эффективнее твоих. Ты прогнулся под старейшин, потому что ты слишком слаб, чтобы противостоять им. Отец явно выбрал не того
– Николь ведь рассказала тебе о пророчестве, не так ли? – Кея эта тирада не впечатлила. Похоже, невидимка пользовался теми же методами, что и Кристиан: Абрамс пытался задеть его, чтобы лишить концентрации. Ну что же, первая пуля улетела в молоко. – О том, какую роль мы играем в судьбе Эстаса, – Кей чуть увеличил дистанцию, чувствуя дискомфорт: Абрамс все еще пытался дотянуться до его головы, и, черт возьми, у него получалось.
– А я смотрю, вы сдружились? Ты, у нас, хороший брат, а я – плохой? – хмыкнул тот.
– Это не имеет значения.
– Ошибаешься, – Дэвид улыбнулся шире. – Мне вот только интересно, Никки прониклась к тебе теплыми чувствами до или после того, как ты сообщил ей о том, какие у ордена планы на Землю? Я имею в виду смертоносный вирус, призванный укокошить большую часть населения, или тот вариант с терроформированием? – темные глаза Абрамса светились торжеством: вторая пуля стремительно приближалась к «яблочку». – Ты же не думал, братец, что твой фокус с мантией-невидимкой сработает, правда? Ты очень громко думаешь, твои мысли выдают тебя.
Кристиан сжал челюсти. Нет, Монро нисколько не преувеличивал: Абрамс был силен. Он был очень и очень достойным противником.
– Весьма польщен, – Демон шутливо наклонил голову, мол, благодарю за комплимент. – Достойный противник – это еще приукрашенный вариант. Ты же понимаешь, что я в любой момент могу убить тебя? Единственная причина, по которой я все еще этого не сделал, заключается в том, что это было бы слишком скучно. Да и потом, она же смотрит, верно? – Дэвид кивнул подбородком на камеру наблюдения. – Нехорошо получается, Дэни, что она видит только меня: ведь она даже не поймет, что случилось. Убери экран.
Кей никогда не забудет, каково это, когда твое тело перестает быть твоим, хоть ты и продолжаешь чувствовать его. Точно пациент под наркозом, оставшийся в сознании, но полностью обездвиженный, Кристиан полностью перешел во власть хирурга, обреченный безмолвно терпеть пытки.
Он убрал экран.
Снял пояс.
Затем снял и наручи.
– Да, это, наверное, неприятно, – с псевдо-сочувствием согласился Демон, смакуя каждую секунду своей победы. Он оказался прав: несмотря на то, что его способности слабели, их было более, чем достаточно, чтобы поработить Арчера. Тот, непроизвольно, сам помог ему, когда заговорил про Николь. Она и была слабым местом в его броне; брешью, через которую Дэвид и просочился в его голову. И чем больше Арчер о ней думал, тем глубже проникал Абрамс. Вот ведь, как бывает: даже находясь за пределами досягаемости, Никки умудрялась помогать ему. Хорошо, что он сохранил ей жизнь. – Я имею в виду, когда ты – живая марионетка, это дерьмово. Наверное. Просто я сам никогда такого не испытывал.
– Раз уж ты все равно влез, – процедил Кей, игнорируя пульсирующую боль в висках, – тогда поройся хорошенько в моих воспоминаниях, и ты поймешь, что я говорю правду. На Эстасе тебя не ожидает ничего, кроме, разве что, смерти. Ни любящего отца, ни обожания – ничего.
Это была правда. Демон, при всей своей ненависти к брату, не мог отрицать того, что то, что говорил он, и то, что до этого пыталась сказать Никки, было правдой. Однако это вовсе не значило, что ничего нельзя было изменить. Если Эстас не был готов принять его, Дэвид это исправит.