Фауст

Гёте Иоганн Вольфганг

Хирон

Да, на загривке.

Фауст

И я на этой же спине! Ах, сведений твоих обрывки Всю голову вскружили мне!

Хирон

Она, вскочив, взялась за гриву, Как ты. За прядь моих волос.

Фауст

Я вне себя! О, я счастливый! Я весь теряюсь в вихре грез! Я посвятил ей все порывы! Куда же ты Елену вез?

Хирон

Отвечу на вопрос сейчас, В те дни похитили Елену. Два Диоскура в тот же час Спасли свою сестру из

плена. Но похитители, озлясь На дерзость нашего налета, Пустились за беглянкой вслед. Мы взяли вбок у поворота, Решивши уходить от бед Чрез Элевзинские болота. И братья перешли их вброд, Я ж переплыл с живою ношей. И, наземь спрыгнув на бегу И ручкой гриву мне ероша, Она была на берегу Так хороша, так молода, И старику на загляденье!

Фауст

Ей шел десятый год?

Хирон

Года Ее — ученых измышленье. Мифическая героиня — Лицо без возрастных примет. Поэт дает без точных линий Ее расплывчатый портрет. Еще до совершеннолетья У ней поклонников орда. Когда она уже седа, То и тогда еще в расцвете. Не оставляя в ней следа, Всю жизнь, сквозь все метаморфозы, Грозят ей свадьбы и увозы. Поэту время не указ.

Фауст

Она и не пример для нас. Ведь удалось Ахиллу в Ферах, Как, верно, ведомо тебе, С ней жить вне наших рамок серых, Вне времени, назло судьбе! Неужто я ее одну, Божественную, молодую, Как я ее себе рисую, Всей страстью к жизни не верну? Ее ты видел в старину, А я лишь поутру сегодня, И я тоскую безысходной, Чем ты. Я дня не протяну.

Хирон

Пришлец! Наверно, твой влюбленный пыл Среди людей считается законным, Но духи держатся иных мерил, И мне ты кажешься умалишенным. Ты вовремя нас, к счастью, посетил, Я в эту ночь, долину обегая, Дочь Эскулапа, Манто, посещаю. Она отцу в тиши моленья шлет, Чтоб обуздал врачей он и безвинно Им больше не давал морить народ Усердием во славу медицины. Хочу, чтоб ты немного погостил У Манто, самой милой из сивилл. Лечись травой под бабки руководством И навсегда покончишь с сумасбродством.

Фауст

Лечиться, чтоб огонь во мне потух? Чтоб стал я рассудителен и сух?

Хирон

Не отвергай спасительного зелья. Слезай скорее наземь. Мы у цели.

Фауст

Куда через ручьи и мимо скал Во мраке ночи ты меня примчал?

Хирон

Олимп налево и Пеней направо. Здесь Греция и Рим решали спор, [168] Чьей будет необъятная держава, Теряющаяся в песках средь гор. И царь бежал, а победил народ. Теперь взгляни. Безмолвием волнуя, Пред нами древний храм стоит вплотную, Лучам луны распахивая вход.

168

Здесь Греция и Рим решали спор, / Чьей будет необъятная держава… — Имеется в виду победа римлян над македонским царем Персеем при Пинде (168 г. до н. э.).

Манто (внутри храма, в бреду)

Чу! Не копыта ли коня Гремят на мраморном пороге? Не вы ли навестить меня Пожаловали, полубога?

Хирон

Да, это мы перед тобой. Глаза пошире лишь открой!

Манто (пробуждаясь)

Добро пожаловать. Ты подоспел?

Хирон

Да,

это я. Твой храм, как прежде, цел?

Манто

Как видишь, цел. А ты, как прежде, рыщешь?

Хирон

Ты неподвижности для счастья ищешь, А я для удовольствия кружу.

Манто

Да, время мчит, я ж в стороне сижу. А это кто?

Хирон

Ночное колдовство Волной прибило к берегу его. Несчастный помешался на Елене. Он ищет здесь ее, а как найти, Для этого не ведает пути. Больной нуждается в твоем леченье.

Манто

Кто хочет невозможного, мне мил.

Тем временем Хирон быстро уносится.

Входи, смельчак! Ты мне приязнь внушил. Вот спуск в Олимпа недра к Персефоне. Она там в подземелье стережет Гостей, как ты, непрощеный приход. Однажды, совершая беззаконье, Орфея тайно я сюда ввела. Кончай ловчей, чем он, свои дела.

Спускаются в глубину.

У верховьев Пенея как прежде

Сирены

С камня бросимся в Пеней. Воду плеском рук запеним. Грусть людей разгоним пеньем, Чтоб жилось им веселей. Без воды была б напасть. К устью поплывем и вскоре Игрищам в Эгейском море Шумно отдадимся всласть,

Землетрясение.

Но река надулась, стала И обратно побежала, Разливается, бурля, Грохот, гул, трещит земля. Из расселин валит дым. Страшно нам! Бежим, бежим! Край небезопасный бросьте, Следуйте за нами, гости! К морю, к дали голубой, Где сверкающий прибой Набегает, пеной брызжет, Отбегает, камни лижет И где блещут две луны — С неба и из глубины. Там пловцов свободных взмахи, Здесь — землетрясенья страхи. Здравый смысл бежать велит, Местность ужасом грозит.

Сейсмос (возясь и ворча под землей)

Ну-ка, плечи понатужу, Крякну, двину раз-другой, Высунусь в дыру наружу, Все подастся предо мной.

Сфинксы

Как качает! Фу, как гадко! Ни покоя, ни порядка! То налево валит с ног, То кладет на правый бок. Как ни велика досада, Будем мы терпеть и ждать. Если б ад восстал, не надо Места никогда менять. Что за выдавшийся свод Чудом из-под почвы прет? Это он, седоволосый Зодчий острова Делоса, [169] Приподнявший вверх из вод Островок со дна морского Женщине, рожать готовой, Для приюта от невзгод. Плотен, кряжист, коренаст, Как Атлант, наддаст, надавит, Сдвинет почвы целый пласт И его ребром поставит. Дно речное, хрящ, песок Взвалит вдруг на горб заплечный, Трещиной весь край приречный Разорвавши поперек. От натуги став огромней, Шеей подперев гранит, Как со дна каменоломни Он из-под земли глядит. Дальше вылезть не дадим, Путь наружу преградим.

169

Это он, седоволосый / Зодчий острова Делоса… — Имеется в виду миф о Латоне, беременной от Зевса, которая нигде не могла разрешиться от бремени, ибо ревнивая супруга Зевса, Гера, повелела змею Пифону ее преследовать. В отчаянии Латона бросилась в Эгейское море. Посейдон пришел ей на помощь, создав остров Делос, где Латона разрешилась двумя детьми — Аполлоном и Артемидой. (Мы уже отметили выше, что Гете в сцене «Классическая Вальпургиева ночь» не выводит так называемых «старших богов», поэтому помощь, оказанная Посейдоном, приписывается Сейсмосу, олицетворяющему землетрясение.)