Фауст

фон Гёте Иоганн Вольфганг

Ловкачи

Услужаем второпях Нашим мы и вашим. Можно — пляшем на ногах, Вверх ногами пляшем.

Недалекие

Наши лучшие деньки Закатились к черту. Износились башмаки, И штаны протерты.

Блуждающие огни [110]

110

Блуждающие

огни — предположительно, французские эмигранты, покинувшие родину во время первой буржуазной революции.

На болотах дух несвеж. Вас поздравить не с чем. Даже мы средь вас, невеж, Воспитаньем блещем.

Падающая звезда [111]

Я лежу от вас на пядь На навозной куче. Не поможете ли встать Вы звезде падучей?

Толстяки

Эй, посторонись, плотва, Мелюзга, младенцы! Выступают существа Плотных корпуленций.

111

Падающая звезда. — Имеются в виду проходимцы, всплывающие на поверхность в эпоху крупных исторических переворотов и низвергаемые ходом исторических событий.

Пук

Толстокожие, как слон, Лежебоки, сидни! Пук, причудливый, как сон, Нынче всех солидней.

Ариэль

Все, кто с крыльями, за мной! Воздух тих и влажен. Холм за просекой лесной Розами усажен.

Оркестр (pianissimo)

Прояснился небосклон, Тени отступили, Мгла рассеялась, как сон, Разлетелась пылью.

Пасмурный день. Поле [112]

Фауст и Мефистофель.

Фауст

Одна, в несчастье, в отчаянье! Долго нищенствовала — и теперь в тюрьме! Под замком, как преступница, осужденная на муки, — она, несравненная, непорочная! Вот до чего дошло! И ты допустил, ты скрыл это от меня, ничтожество, предатель! Можешь торжествовать теперь, бесстыжий, и в дикой злобе вращать своими дьявольскими бельмами! Стой и мозоль мне глаза своим постылым присутствием! Под стражей! В непоправимом горе! Отдана на расправу духам зла и бездушию человеческого правосудия! А ты тем временем увеселял меня своими сальностями и скрывал ужас ее положения, чтобы она погибла без помощи.

112

Единственная прозаическая сцена, сохраненная Гете в составе «Фауста». Написана до 1775 года.

Критика здесь отмечает хронологическое несообразие: в ночь убийства Валентина Мефистофель говорит, что Вальпургиева ночь должна наступить послезавтра. Сцена «Пасмурный день» разыгрывается утром после Вальпургиевой ночи: она, таким образом, отделена от ночи убийства Валентина всего тремя днями. За эти три дня происходят следующие события: Гретхен родит ребенка, топит его в реке, затем она «долго блуждает», берется под стражу, судится как детоубийца и приговаривается к смертной казни — события, в три дня явно не вмещающиеся; поэтому прав один из комментаторов «Фауста», историк философии Куно Фишер, предлагавший, чтобы читатель, углубляясь в эту сцену, «забыл о хронологии». Вальпургиеву ночь надо мыслить символически, как длительный период, в течение которого Мефистофель стремится всеми доступными ему способами

отвлечь Фауста от забот и беспокойства о Маргарите.

Мефистофель

Она не первая.

Фауст

Стыдись, чудовище! Вездесущий дух, услышь меня! Верни это страшилище в его прежнюю собачью оболочку, в которой он бегал, бывало, передо мною ночами, сбивая с ног встречных и кладя им лапы на плечи. Возврати ему его излюбленный вид, чтобы он ползал передо мною на брюхе и я топтал его, презренного, ногами! Не первая! Слышишь ли ты, что говоришь? Человек не мог бы произнести ничего подобного! Точно мне легче от того, что она не первая, что смертных мук прежних страдалиц было недостаточно, чтобы искупить грехи всех будущих! Меня убивают страдания этой единственной, а его успокаивает, что это участь тысяч.

Мефистофель

Ну вот опять мы полезли на стену, ну вот мы снова у точки, где кончается человеческое разумение! Зачем водиться с нами, если мы так плохи? Хочет носиться по воздуху — и боится головокружения! Кто к кому привязался — мы к тебе или ты к нам?

Фауст

Не скалься так плотоядно! Мне тошно! Неизъяснимо великий дух, однажды явившийся мне, ты знаешь сердце мое и душу, зачем приковал ты меня к этому бесстыднику, который радуется злу и любуется чужой гибелью?

Мефистофель

Ты кончил?

Фауст

Спаси ее или берегись! Страшнейшее проклятье на голову твою на тысячи лет!

Мефистофель

Я не могу разбить ее оков, не могу взломать двери ее темницы! «Спаси ее!» Кто погубил ее, я или ты?

Фауст дико смотрит по сторонам.

Ты тянешься за молниями, громовержец? Счастье, что они не даны тебе, смертному! Уничтожить несогласного — какой простой выход из затруднения!

Фауст

Доставь меня к ней! Она должна выйти на волю!

Мефистофель

А опасность, которой ты себя подвергаешь? Отчего мы бежали? В городе свежа еще память о пролитой тобою крови. Над местом убийства реют духи мщенья, подстерегающие возврат убийцы.

Фауст

Что еще ты мне скажешь? Пусть обрушится на тебя вселенная, чудовище! Перенеси меня к ней, сказано тебе, и освободи ее!

Мефистофель

Ну вот что. Я доставлю тебя туда. Но ведь не все на земле и небе в моих силах! Вот что я могу сделать. Я усыплю смотрителя. Завладей ключами и выведи ее из темницы своими силами. Я буду стеречь снаружи, волшебные кони будут со мною, я умчу вас подальше. Это в моей власти.

Фауст

В путь немедля!

Ночь в поле [113]

Фауст и Мефистофель проносятся на вороных конях.

Фауст

Зачем они к лобному месту летят?

Мефистофель

113

Написано до 1775 года.