Фауст
Шрифт:
Дактили (мальчики с пальчики)
Но если за ночь эта мать Плодит пигмеев род мизерный, То не откажется рожать Нас, самых маленьких, наверно.Предводители пигмеев
С резвою прытью Место займите. Натиск мгновенный Силе замена. Куйте в дни мира Войску секиры. Кузницы зданье Стройте заране. Род муравьиный, Вройся в глубины! Мало-помалу Плавьте металлы. Дактили-крошки, ТонкиеГенералиссимус
Луки и стрелы Взявши, за дело! Бейте в заливах Цапель спесивых Штурмом нежданным Всех до одной! В шлеме с султаном Над головой.Муравьи и дактили
Как быть? Спасенья Нет никакого. Мы роем руды, Из этой груды Куются звенья Нам на оковы. До той минуты, Как, взяв преграды, Не сбросим путы, Мириться надо.Ивиковы журавли [180]
Крик убийц и жертв стенанье, Крыльев шумное ширянье Катится из тростника К нам сюда за облака! Цапли скопом перебиты, Кровью берега покрыты. Перья их и хохолки Украшают шишаки Изуверов и злодеев, Толстых и хромых пигмеев. Отзовитесь, журавли, За морями и вдали, Соберите ополченье, Преисполнясь духом мщенья, Ни пред чем не постоим! Смерть исчадьям воровским!180
Ивиковы журавли — свидетели смерти поэта Ивика, убитого разбойниками по пути к Истмийским играм, указавшие виновников злодеяния. Журавли и пигмеи (согласно греческой, а также средневековой немецкой мифологии) находятся в непримиримой борьбе. Гете трактует здесь эту борьбу как противопоставление «вулканической теории» (объяснявшей происхождение рельефа земли как результат воздействия жидкого пламени ее сердцевины на ее твердую оболочку) и «нептунической теории» (объяснявшей строение земли как результат сложного процесса превращения влаги в плотное вещество); обе эти теории в настоящее время признаны устаревшими.
(С криком разлетаются.)
Мефистофель (на равнине)
Ведьм севера смирять — одни безделки, А здесь я, право, не в своей тарелке. Насколько лучше Блоксбергская высь! Там ты свой брат, куда ни повернись. Свой Ильзенштейн там Ильза стережет, На высоте своей нас Генрих ждет, [181] И Храпуны шлют Эленду-деревне Лет тысячу свой отзвук эха древний. Там прочно все, а тут того гляди, Путь под тобой прогнется впереди. Шел, кажется, сейчас по ровной глади, Глядишь — гора образовалась сзади. Пусть не гора, бугор, но, став стеной, Преграда он меж сфинксами и мной. Огни костров горят. Пройдусь вдоль ряда, Приглянется компания, подсяду. Еще, заигрывая и дразня, Шалуньи вертятся вокруг меня. Ну что ж, пожалуйста. Я по привычке Не откажусь от свеженькой клубнички.181
Свой Ильзенштейн там Ильза стережет,
На высоте своей нас Генрих ждет… — утес Ильзы и скала Генриха на Брокене, близ деревни Эленд (см. прим. к «Вальпургиевой ночи» в первой части «Фауста»).
Ламии (увлекая
Мефистофель (останавливаясь)
Мужчины-дурни, род упрямый, Посмешища со дня Адама! Вы, и состарившись весьма, Не прибавляете ума. Проверено на деле всеми, Что бабы — порченое племя. Все сделано, все из прикрас, Стан сужен, растопырен таз. Доказывать, однако, надо ль, Что сами пуститесь вы в пляс, Едва засвищет эта падаль?Ламии (останавливаясь)
Он стал, обдумывает, ждет. Приблизимся, а то уйдет.Мефистофель (двинувшись вперед)
Решительней! Без остановок! Раздумывать в мои лета! Быть только чертом без чертовок Не стоило бы ни черта.Ламии (приветливо)
К молодцу приблизим лица. Он к одной из нас, сестрицы, Нежностью воспламенится.Мефистофель
При неполном освещенье Все вы просто восхищенье. Говорю не в осужденье.Эмпуза [182] (врываясь)
Здравствуйте! Я той же масти И в игре приму участье.Ламии
Ты — лишняя, да и урод, И нам испортишь хоровод.182
Эмпуза — одноногая ламия-оборотень, меняющая свою безобразную внешность на обольстительную; ослиной ногой наделила ее греческая мифология, ослиными ушами — фантазия Гете.
Эмпуза (Мефистофелю)
Я тетушка твоя Эмпуза С ослиною ногой кургузой. Хотя ты с конскою ногой, Привет тебе, племянник мой.Мефистофель
От всех в чужом краю скрываясь, На родственников натыкаюсь. Что Гарц, что Греция, — меня Везде преследует родня.Эмпуза
Я превращаться мастерица, И я сегодня в честь твою, Чтоб к родственнику подольститься, С ослиной головой стою.Мефистофель
Хотя фамильное родство Тут ценят более всего, Я отрекаюсь самочинно От тетки с головой ослиной.Ламии
Уродину ты эту брось! Она — страшилище округи. Все, что есть милого, в испуге Бежит, рассеиваясь врозь.