Фауст

фон Гёте Иоганн Вольфганг

Фалес, ты б за ночь мог из тины Такие взгромоздить вершины?

Фалес

Природы превращенья шире, Чем смена дня и ночи в мире. Во всем большом есть постепенность, А не внезапность и мгновенность.

Анаксагор

Но здесь внезапный был толчок. Плутон внутри огонь зажег, Равнину газами Эол Взорвал, и холм произошел.

Фалес

Допустим. Он стоит. Ну

что ж? Какой ты вывод извлечешь? Мы времени с тобой не ценим, Занявшись этим словопреньем.

Анаксагор

Из недр горы явились мирмидоны, Пигмеи, муравьи, народ смышленый Трудолюбивый, хоть и мелкота, И заселили впадины хребта.

(Гомункулу.)

Ты не мечтал о власти над толпой, Жил, оградясь своею скорлупой, Но, если изберешь судьбу иную, Тебя царем я здешним короную.

Гомункул

Фалес, что скажешь?

Фалес

Пропадешь. Средь малых действуя, мельчаешь, А средь больших и сам растешь. Ты тучу в небе замечаешь? Пигмеям, испуская клики, Пророчат гибель журавли. Так было бы и их владыке, Когда б тебя им нарекли. Тревога в карликовом стане! Всю тяжесть клювов и когтей Рука слепого воздаянья Обрушит на коротышей. Пигмеи сами виноваты, И если попадут в беду, То это должная расплата За мертвых цапель на пруду. За кровь, окрасившую воды, Вступились птицы их породы. Теперь ничто, ни шлем ни щит, Виновников не защитит. Народ убийц забился в норы. А войско, не сдержав напора, Смешалось, дрогнуло, бежит.

Анаксагор (после некоторого молчания, торжественно)

Молился я подземным божествам, — Небесным надо поклоняться нам, Луна, Диана и Геката! Я обращаюсь в высоту И твой предвечный образ чту В трех этих именах, тройчатый! [186] За бедный мой народ поратуй, Врагу попавший под пяту. Ты, животворная и углубленная, Ты внешне кроткая, но непреклонная, Во устрашенье вражьих душ Свой гнев с небес на них обрушь!

186

И твой предвечный образ чту

В трех этих именах, тройчатый! — В некоторых мифологических вариантах Геката считалась божеством, тождественным с Луной, Артемидой и Прозерпиной; первой она была на небе, второй — на земле и третьей — в подземном царстве.

(Останавливается.)

Богиня мне вняла до срока. Я сам не рад: Мольбой к владычице высокой Я пошатнул земли уклад. Все ближе, ближе и огромней Летящий сверху лунный шар. От ужаса себя не помню. Я сам навлек ее удар. Недаром носится молва, Что фессалийские колдуньи Сводили силой колдовства Луну на землю в полнолунье. Шар близится и потемнел. Готово! Стрелы молний, пламя! Богини голос прогремел! Ниц! Наземь пред ее стопами! Я вызвал эту тучу стрел, Я виноват кругом пред вами.

(Падает

ниц.)

Фалес

Чего-чего он только не видал! Признаться, ничего я не заметил. Безумна ночь, и он безумным стал. А месяц в высоте, как прежде, светел И в том же месте блещет, где сиял.

Гомункул

Взгляни на холм, где скучились пигмеи. Гора была кругла, теперь острее. Я треск неописуемый слыхал. С луны обломок каменный упал И раздавил укрывшихся в канавах, Не разбирая правых и неправых. Но я хвалю тот творческий почин, Который, сверху действуя и снизу, В теченье ночи, как бы по капризу, Настроил столько гор и котловин.

Фалес

Не думай! Эти горы — призрак мнимый, Пусть гибнет гномов гадостная тварь, И радуйся, что ты у них не царь. На праздник моря поспешить должны мы, Где от души нам каждый будет рад.

Уходят.

Мефистофель (взбираясь с другой стороны)

Едва вскарабкался на этот скат, Хватаясь за кривые корни дуба! Ах, оттого-то мне на Гарце любо, Что с серой схож сосновый аромат, А на дубовой этой лесосеке Не чувствуется запаха смолы. Хотел бы знать, чем нагревают греки В своем аду для грешников котлы?

Дриада

Ты смыслом доморощенным хорош, А на чужбине этим не возьмешь. Чем к нам соваться со своим уставом, Ты поклонился б здесь святым дубравам.

Мефистофель

Покинутый вдали родимый край Всегда в разлуке дорог, словно рай. Что жмется там за чудище тройное В пещере, освещаемой луною?

Дриада

Там форкиады скорчились внутри. Не трусь, ступай к ним и заговори.

Мефистофель

Охотно. Я стою и столбенею. Как я ни горд, а опозорен в лоск. Не может этого вместить мой мозг, Что эти дивы мандрагор страшнее! И смертный грех, видать, не так дурен, Раз с пугалами этими не сходен. Мы б выгнали из преисподней вон Таких неописуемых уродин. И безобразья крайнего черты Родятся здесь, в отчизне красоты! Еще зовут античной эту жуть, Наверное считая славой мира. Но чудища зашевелились, чуть Меня вблизи почуяли, вампиры.

Форкиада

Подайте мне единственный наш глаз. Кто, сестры, в храме потревожил нас?

Мефистофель

Приблизившись сюда, позвольте мне Благословенья попросить втройне. Я вам чужой, но, разобрав детальней, Наверное, я родственник вам дальний. Уже, как странник по святым местам, Я поклонился старым всем богам, И Опс и Рее. Я в порыве жарком Трем вашим сестрам поклонился, паркам, Но равных вам хотя бы чем-нибудь Я не нашел за весь свой долгий путь. Я слов ищу приличных для канона И, не найдя, смолкаю восхищенно.