Фауст
Шрифт:
Дориды
Счастливый путь вам, дорогим, Расстанемся на полдороге. Мы вечной верности хотим, Которой не желают боги.Юноши
О, если бы нас, моряков, Всегда, как вы, ласкали, Мы лучшего бы до веков Скончанья не желали.Галатея приближается на своей раковине, превращенной в колесницу.
Нерей
Ты здесь, моя прелесть?Галатея
Отец! О судьбина! Мне глаз не отвесть. Погодите, дельфины!Нерей
Уже их нет, проплыли мимо Станицею неудержимой, Ушли, меня не захватив, Что им сердечный мой порыв? Но и единственному взгляду В теченье года сердце радо.Фалес
СлаваЭхо (хор всех рядов)
Источник всего в океане!Нерей
Они свернули, но не вспять, А в сторону, за эти скалы, На вольную морскую гладь. Но колесница из коралла, В которой дочку увезли, Еще виднеется вдали Светящеюся точкой малой. Ее всегда я отличу, Как звездочку, или свечу, Или язык огня средь дыма, Или знакомый взгляд любимый, Подобный яркому лучу В чужой толпе неисчислимой.Гомункул
В воде еще всесильней Горит моя светильня Среди чудес вокруг.Протей
В особенности странно, Что твой колпак стеклянный Дает чудесный звук.Нерей
Но что там за новый таинственный случай Замедлил движенье ватаги пловучей? Вкруг раковины и у ног Галатеи Пылает огонь то сильней, то слабее, Как будто приливом любви пламенея.Фалес
По-видимому, по совету Протея Гомункул охвачен томленья огнем. Мне слышатся стоны. Вот вскрик потрясенья, Несчастный на трон налетает стеклом, Стекло разбивается, а наполненье, Светясь, вытекает в волну целиком.Сирены
Как пышут и светятся волны прибоя, Друг друга гоня и сшибаясь гурьбою! Всем морем чудесный огонь овладел, И блещут в воде очертания тел. Хвала тебе, Эрос, огонь первозданный, Объявший собою всю ширь океана! Слава чуду, и хваленье Морю в пламени и пене! Слава влаге и огню! Слава редкостному дню!Все вместе
Слава воздуху! Хвала Тайнам суши без числа! Всем у этой переправы Четырем стихиям слава! [196]Акт третий [197]
Перед дворцом Менелая в Спарте
Входит Елена в сопровождении хора пленных троянок с Панталидой, предводительницей хора, во главе.
196
Последнее четверостишие гимна сирен, заключительная строфа всей сцены, содержит прославление четырех стихий, гармонически слившихся — властью Эроса (гения любви) — у ног Галатеи.
Притворы, ведущие в царство совершенной гармонии, пройдены. Все подготовлено к появлению Елены.
197
Впервые напечатан в 1827 году в IV томе последнего прижизненного издания сочинений Гете под названием «Елена, классико-романтическая фантасмагория. Интермедия к «Фаусту». Елена — легендарная героиня, первая красавица в греческой мифологии, царица Спарты, похищенная троянским царевичем у ее мужа Менелая, из-за которой разыгралась Троянская война. Работа над этим актом начата еще в 1800 году; тогда же было написано начало сцены до стиха «И так как ты пришла на место старое» (без первых двух хоров). Но уже в 1801 году Гете прекращает свою работу над «Еленой» и возвращается к ней только по прошествии двадцати пяти лет. К началу 1827 года работа над третьим актом была закончена. В этом акте трагедии Гете широко пользуется античными метрами, искусно сочетая их с рифмованным стихом, принятым в новейшем стихосложении (что вполне соответствует характеру действия, в котором античный мир фантастически вторгается в мир позднего немецкого средневековья).
Самый мотив любовной связи Фауста с Еленой заимствован Гете из народного сказания о докторе Фаусте, но этот мотив здесь поднят Гете на высоту философской и культурно-исторической проблемы.
Елена
Елена, славой и стыдом покрытая, Я с берега иду, с недавней высадки, Еще от корабельной качки пьяная. Нас волны только что на гребнях пенистых Доставили с полей унылой Фригии [198] Напором Эвра и Нептуна милостью Сюда, в родной залив. [199] Пока у берега Среди своих отважнейших сподвижников Царь Менелай свое прибытье празднует, Прими меня радушно, дом возвышенный, Который Тиндарей, отец мой, выстроил Здесь, на холме Паллады. [200] В годы детские, Когда с сестрой я здесь играла, с братьями, С Кастором и Поллуксом, с Клитемнестрою, Дом этот в Спарте был отделан с роскошью. Ну, здравствуйте, дверные створки медные! В пролете вашем, широко распахнутом, Мне Менелай, жених-избранник, некогда Явился198
Доставили с полей унылой Фригии… — Фригия — страна в Малой Азии, столицей которой был Илион (Троя). Елена, забыв об Аиде, думает, что она только что вернулась в Спарту вместе со своим мужем Менелаем.
199
Напором Эвра и Нептуна милостью
Сюда, в родной залив. — Силою восточного ветра.
200
Прими меня радушно, дом возвышенный,
Который Тиндарей, отец мой, выстроил
Здесь, на холме Паллады. — Тиндарей — мифический царь Спарты, изгнанный своим братом Гиппокооном и возвращенный Гераклом; муж Леды и мнимый отец Елены, дочери Леды и Зевса.
201
В Цитеры храм отправилась с беспечностью
И там была фригийцем дерзко схвачена… — Вариант мифа о Елене, согласно которому она, побуждаемая любопытством, отправилась на остров Цитеру, чтобы полюбоваться на прибывшего туда красавца, царевича Париса, и там стала добычей дерзкого похитителя не побоявшегося напасть на нее в храме Дианы, где она приносила жертву богине (этот вариант был заимствован Гете из фундаментального труда Гедерихса).
Хор
Не брезгуй, светлая госпожа, Завидно редким даром своим. Единственная из многих, ты Возвысилась своей красотой. Герою предшествует имени шум, Он этим и горд. Но склоняется самый упрямый гордец Пред могуществом красоты.Елена
Довольно! Муж мой, высадившись на берег, Меня вперед со взморья выслал к городу, [202] С какою целью, остается тайною. Кто я? Его жена, царица прежняя, Иль к жертвоприношенью предназначена За мужнины страданья и за бедствия, Из-за меня изведанные греками? Свободна я или в плену, — не ведаю. Двусмысленность судьбы и славы двойственность Мне дали боги в роковые спутники, И грозное присутствие неясности Со мною даже у порога этого. Муж слова мне на корабле не вымолвил, Почти со мною не встречаясь взглядами, Как будто мне задумывал недоброе. Когда ж у рукавов Эврота к берегу [203] Носы передних кораблей приблизились, Он, словно по внушенью бога, вымолвил: «Здесь по положенному выйдут воины, И я на взморье смотр рядам их сделаю. Ты ж подымайся по речному берегу, Коней гоня лугами травянистыми Священного Эврота, до излучины, Где прежде простиралась местность сельская И выстроен Лакедемон впоследствии, Со всех сторон горами грозно стиснутый. В жилище царском с башнями высокими Обследуй, что за это время сделали Служанки под надзором старой ключницы. Старуха пусть тебе покажет множество Сокровищ, нам твоим отцом завещанных, Которые и я безостановочно Копил в года военные и мирные. Ты все найдешь в порядке установленном, Ведь это властелина преимущество, Что он находит все по возвращении На месте том, где было им оставлено. Менять уклад не вправе подчиненные»202
Довольно! Муж мой, высадившись на берег,
Меня вперед со взморья выслал к городу… — Эпизод из «Ореста» Еврипида: после долгих странствий Менелай высаживается на родине в Наварии; оттуда высылает он вперед в Спарту царицу Елену, где Тиндарей и все горожане встречают ее оскорблениями, а Орест собирается ее убить; от смерти Елену спасает лишь вмешательство Афродиты. Этот вариант у Гете в дальнейшем подвергается оригинальной обработке.
203
Когда ж у рукавов Эврота к берегу… — Эврот — крупнейшая река в Лакедемонии, земле спартанцев.
Хор
Имущества великолепный вид Тебе порадует сердце и взор. Внушительные золотые венцы Лежат, замерев в вековой полутьме. Войди в хранилище, вызов им брось И видом своим покори. Померяйся силами с блеском убранств, Кто краше, они или ты.Елена
Вот что гласило дальше слово царское: «Когда же вдоволь ты удостоверишься, Что все в порядка, размести треножники, Как заблагорассудишь ты, и выложи Все, что бывает под рукой старейшины, Свершающего жертвоприношение. Поставь котлы, тазы и блюда плоские, Налей воды из родника священного В кувшины, заготовь сухого топлива И острый нож, заботливо отточенный, На видном месте положи. Дальнейшее Предоставляю твоему решению». Так он сказал, прощаясь, не прибавивши, Животное иль человека хочет он Заклать богам. Здесь есть о чем задуматься, Но я не беспокоюсь. Боги ведают, Что надо и что нет, и так и сделают, Чем люди ни считали б их веления, Добром иль злом. Что решено бессмертными, То, смертные, должны суметь мы вынести. Жрец подымал порой топор над жертвою, А опустить не мог: тому помехою Бывало приближенье неприятеля Иль бога подоспевшего вмешательство.