Фаворит смерти 2
Шрифт:
И лишь когда я в очередной раз пробежался глазами по толпе, то случайно выхватил среди остальных прочих человека в черном.
Он не был аристократом или представителем чьего-то рода.
Это был человек из «Красных Казематов». И он следил сейчас за мной.
Я поднялся с места, хотел уже было подойти к нему чтобы высказать все накопившее внутри, как Ольга одернула меня.
— Ты куда?!
Я глянул на нее. Да, уходить посреди траурной процессии было не самой лучшей идеей.
— Никуда, — ответил я, вновь выискивая взглядом незваного гостя.
Его
Священник долго отпевал усопшего, потом совершал необходимый обряд.
После того, как оставшиеся люди простились с Вяземским, гроб закрыли и медленно погрузили в землю. Под плачь и всхлипы первые комья земли упали на крышку.
Судьба и история Вяземского-старшего была закончена с последней горстью земли, которую бросили на холмик.
Вечер так же был не спокоен. По настоянию Эммануила Рудольфовича мы после похорон все собрались в гостиной нашего дома.
Вместе с адвокатом в комнату зашел какой-то несуразный человечек, лет под шестьдесят. Потирая маленькие очень белые руки, он сел на кресло и стал наблюдать за всеми нами. Незнакомец был лысый, чуть заостренная голова, окантованная с висков сединой, живо вертелась в разные стороны. Мучнистое одутловатое лицо походило на маску, на левой щеке возле носа виднелась большая белая бородавка.
— Это кто? — шепнул я Эммануилу Рудольфовичу на ухо.
— Мой помощник, нотариус. Он будет следить за процессом оглашения завещания, по результатам которого оформит необходимый протокол, где вы распишетесь. Протокол будет отправлен в канцелярию Императора.
— Зачем? — не понял я.
— Сегодня будет оглашен наследник рода, болван! — вмешался в разговор Александр. — Император должен знать, кто будет представлять Вяземских в Нижней палате.
— Я имеют ввиду зачем так спешить с оглашением завещания? Нельзя это сделать, к примеру, завтра? Все и так вымотаны похоронами.
Александр презрительно хмыкнул.
Эммануил Рудольфович ответил:
— Это было требование вашего отца — прочитать завещание сразу же после его смерти, в этот же день, — потом, окинув всех взором, спросил: — Все здесь? Пожалуй, начнем.
Лысый мужичок, пришедший с адвокатом, принялся что-то быстро писать.
— Позвольте мне еще раз выразить свои соболезнования, — после некоторой паузы начал Эммануил Рудольфович.
Он сидел во главе дубового длинного стола, за которым мы обычно завтракали. Сегодня стол не был застелен скатертью, да и вокруг не сновала прислуга. В комнате собрались только самые близкие — Александр, Егор, Ольга и я.
Также на оглашении завещания присутствовал и Щедрин — он имел дальнее родство с семьей Вяземских и был приглашен адвокатом по требованию самого отца.
Обстановка была напряженной. Александр все время курил, отпускал какие-то глупые шуточки, нервничал от нетерпения.
— Петр был замечательным человеком, — продолжил Эммануил Рудольфович. — Я его знал не только как клиента, но и как простого человека с которым
— Может, уже начнем? — не выдержал Александр, остервенело давя окурок в пепельнице и тут же доставая новую сигарету.
— Саша! — цыкнула на него Ольга.
— Понимаю ваше нетерпение, — улыбнулся своей фирменной улыбкой адвокат. — Давайте начнем, верно. Все и так слишком устали за день.
Эммануил Рудольфович раскрыл папку, достал оттуда запечатанный конверт.
— Это завещание, составленное вашим отцом Петром Вяземским. Оно подписано им, в присутствии меня и нотариуса, уважаемого Нестора Максимовича, — адвокат кивнул на сидящего лысого дядьку, — и мы присягаем в том, что составлялось оно без давления и угроз, осознанно, добровольно. Завещание запечатано в конверт, на конверте вы видите три печати с оттиском тотема вашего рода. Прошу удостовериться и подтвердить что здесь нет никакого надлома и вскрытия. Также на печати наложен магический оттиск.
Эммануил Рудольфович ковырнул красную печать, та сухо щелкнула и вдруг испустила розовое свечение.
— В вашем присутствии я вскрываю конверт.
Вторая и третья печать также испустили розовое сияние.
Конверт был открыт, Эммануил Рудольфович вытащил гербовую белоснежную бумагу, на которой убористым ровным подчерком было что-то написано.
Адвокат нацепил на кончик носа круглые очки, прочистил горло.
— Господи, да читайте уже! — вновь не выдержал Александр.
Эммануил Рудольфович пристально посмотрел на него, сказал:
— Помимо основного документа завещания ваш отец оставил вам еще и письмо, которое тоже просил зачитать вам в этот день. С какого документа начнем?
— С завещания! — тут же выдохнул Александр, не удосужившись даже спросить остальных. — С основного документа начнем, а потом уже и письмо прочтем.
— Хорошо, — пожал плечами адвокат. — Как вам будет угодно.
Эммануил Рудольфович отложил исписанный лист, взял другой.
— Завещание составлено в закрытой форме, это значит, что до смерти вашего отца никто не мог с ним ознакомиться полностью или частично. Такова была воля вашего отца. Конфиденциальность сохранена, это ясно было по вскрытию печатей.
Адвокат глянул на нас, убедившись, что вопросов нет, начал читать тест завещания:
— «Город Москва, седьмое июля две тысячи двадцать первого года. Я, Вяземский Петр Алексеевич, проживающий в городе Москве, в поселке Золотово, по улице Императорской 2, дом 5, настоящим завещанием делаю следующее распоряжение. Первое. Все мое имущество, какое ко дню моей смерти окажется мне принадлежащим, в чем бы таковое ни заключалось и где бы оно ни находилось, а также правом, данным мне мои отцом и им его отцом, передаю в наследование рода и управление оным, фамилией Вяземских и правом выступать от этой фамилии официально, а также управлением рода, каково было у меня…»