Фаворит. Том 1. Его императрица

Пикуль Валентин Саввич

– - Молчи, пока жив, -- пригрозил ему Алехан...

Мчались дальше. Неожиданно показалась встречная коляска, в ней сидел саксонец Нейман, владелец столичных притонов, который издали окликнул Орлова:

– - Алехан! Ты куда в такую рань... везешь?

– - До первой ямы!
– - отвечал Орлов, повернувшись к женщинам.
– - А ведь славно получилось, что он вас обложил.

Екатерина расхохоталась. Шаргородская надулась:

– - Чего ж тут славного? Ни свет ни заря едем мы, две

порядочные дамы, и вдруг... эдаким-то словом!

Алехан безжалостно погонял лошадей:

– - Потому и хорошо, говорю, что Нейман не узнал вас, а это значит, что шума раньше времени не случится... Нно-о!

За пять верст от Калинкиной деревни их поджидал Гришка Орлов со свежими лошадьми. Екатерина пересела в карету Федора Барятинского, под колесами отгромыхал мостовой настил -впереди лежал досыпающий Петербург. Сытые княжеские кони рванули в слободу Измайловского полка... Тревога! Заталкивая в ружья пули, гвардейцы сбегались на плац, возглашая с восторгом:

– - Виват Катерина! Веди нас, матка...

Раздался мягкий топот копыт -- на роскошно убранном скакуне явился измайловский полковник граф Кирилла Разумовский.

– - Мешкать нельзя, -- намекнул он женщине.

Под руки уже волокли священника Алексия с крестом. Старец ни в какую не желал впутываться в престольные авантюры.

– - Сколько ж лет тебе, старче?
– - спросил гетман.

– - Да уж сто одиннадцатый годик напал.

– - Неужто самому тебе жить не прискучило?

– - Видит Бог -- притомился я.

– - Тогда приводи солдат к присяге, а завтра и под топор оба ляжем, заодно отдохнешь от жизни... Виват Екатерина Вторая!

Измайловцы разом опустились на колени, присягая императрице на верность. Лишь один офицер вздумал сомневаться.

– - Ты чего там хрюкаешь?
– - спросил его Орлов.

– - Не хрюкаю, а людским языком сказываю, что нельзя давать присягу Катерине, покуда от присяги Петру не отрешились.

Это были последние слова в его жизни.

– - До чего щепетильный народ пошел на Руси!
– - сказал Алехан, легко, будто тряпицу, перекидывая убитого через забор...

– - Пошли... с Богом!
– - скомандовал гетман.

Через мосты Сарский (Обуховский) и Новый (Семеновский) начиналось шествие Екатерины к престолу, которое возглавлял Мафусаил в епитрахили. Плотность людской массы была столь велика, что, не вмещаясь в узости улиц, солдаты с треском обрушивали заборы, вытаптывали клумбы и огороды. Все дрожало и тряслось от яростных воплей:

– - Виват Катерина! Матка наша... урррра-а!

Голштинский принц Георг проснулся от шума. Кинулся к генерал-полицмейстеру Корфу, спросил его -- как немец немца:

– - Was ist das?

– - Ich Weib nicht, -- отвечал Корф, пожимая плечами.

Обоюдное

непонимание двух персон было рассеяно явлением вахмистра Потемкина; принц ему обрадовался:

– - Вот мой адъютант, сейчас он все объяснит...

Корф (опытный, ибо давно жил в России) не стал вмешиваться, когда вахмистр схватил фельдмаршала за ухо, крича:

– - А-а, гольштинише швайн... плех зольдатен, плех!

От удара под зад, произведенного преданным адъютантом, его высочество (уже готовый управлять Россией в отсутствие императора) пулей вылетел на лестницу, где его приняли солдату шки, бравы ребятушки. Они устроили принцу такую хорошую баню, что от него остались только тряпки мундира и еле дышащая плоть. После такого "рукоделия" принца швырнули в подвал, где уже сидела его жена -- принцесса. Факт есть факт: принцесса была абсолютно нагишом.

Не она же сама разделась, а ее раздели.

Но бабу мучил не стыд, а потеря драгоценностей.

– - Боже, -- навзрыд рыдала она, -- какие дивные бриллианты отгранил для меня ювелирный бригадир Позье... Где они теперь?

Часы русской столицы показывали около восьми утра. Примерно в это время граф Гудович на цыпочках прокрался в спальню Китайского дворца Ораниенбаума, тронул спящего Петра:

– - Вы собирались сегодня пораньше выехать.

– - Куда?
– - сонно спросил император.

– - Вас в Петергофе ожидает супруга, дабы увеселениями пристойными совместно отпраздновать канун Петрова" дня, а вечером ею будет дан в вашу честь торжественный ужин в Монплезире.

– - Отстань! Я спать хочу...

Гудович проследовал на половину Елизаветы Воронцовой.

– - Встал?
– - спросила она, прихорашиваясь у зеркала.

– - Дай-то Бог, чтобы к девяти растолкать.

– - Вот и всегда так!
– - надулась Лизка, украшая свою грудь двумя мушками (сердечком и корабликом).
– - Налижется с вечера, а потом не добудишься... ладно. Никуда еще не опаздываем. Приготовь пива, чтобы поскорее в разум пришел...

Гудович выставил бутылки с пивом к дверям императорской спальни. Набил кнапстером трубки и стал ждать девяти часов. Со стороны парка тревожно перекрикивались павлины.

Дальние барабаны оглашали окраины столицы. Было уже не понять, где войска, где народ -- все перемешалось в одну галдящую массу, а впереди катила в карете Екатерина (по-прежнему в трауре). Раздалась бранная музыка, певуче воскликнули серебряные горны -- это явилась на рысях славная Конная лейб-гвардия, и Екатерина снова узрела Потемкина... В этот момент он показался ей прекрасен! Работая локтями, императрица с трудом пробилась в переполненный собор. Не успела лба перекрестить, Орловы потащили ее прочь: