Фаворит. Том 1. Его императрица
Шрифт:
Мустафа III войны с Россией не хотел, и реис-эфенди принял посла Франции, не вставая с подушек и гладя кошку.
– - Ты хочешь сесть?– - спросил он со смехом.– - Но, прости, здесь тебе не Европа, и я не держу стульев в доме...
Вержен сказал, что сыновья Августа III, хотя они и немцы, вполне могут сойти за поляков. Реис-эфенди прямо в маркиза швырнул свою царапучую кошку.
– - Мы на Востоке, -- вежливо произнес он, -- конечно, не знаем того, что знаете вы на Западе. Но все-таки мы способны догадаться, что собака, сколь ее ни перекрашивай,
Пауза. Маркиз Вержен насторожился.
– - Слушай, а зачем ты насторожился?
– - Чтобы лучше слышать о причинах вашего беспокойства.
Реис-эфенди поправил туфлю, спадавшую с ноги:
– - А разве у нас имеются причины для беспокойства?..
Беседа закончилась. Рейс сказал драгоману:
– - Пусть и дальше в Польше царит смута, нам это сейчас даже выгодно! Так мы вернее сможем отрезать от Речи Посполитой самый сладкий ее краешек -- Подолию... Пришло время звать Обрескова!
Драгоман Маврокордато с трудом поймал кошку.
– - Убери ее. И открой клетку с барсами...
Драгомана он тоже выслал. Обресков знал турецкий язык, а реис-эфенди достаточно владел немецким и русским.
Алексей Михайлович Обресков -- дипломат опытный, патриот пылкий, политик тонкий. На посту русского посла столь в Турции зажился, что шестерых визирей похоронил. Жена тоже здесь умерла. Сейчас на посольской даче в Буюк-Дере живет стройная гречанка из семьи местных фанариотов. Она ему недавно родила сына.
– - Брысь, окаянные!– - цыкнул он на барсов, желавших обнюхать его штаны, и тут же приятельски разругал рейса.– Ахмет, водку ты со мною пьешь потихоньку от своего визиря, а все никак поумнеть не можешь... Перестань пугать меня! Зачем я тебе сегодня?
– - Ты сейчас удивишься, Алеко. Мы согласны на Понятовского. Но, скажи, зачем вашей царице выходить за него замуж?
– - Екатерина, -- ответил Обресков, -- не может стать женой Понятовского по той причине, что Понятовский... женится.
– - На ком же? Назови его невест.
Обрескову вспомнились варшавские чаровницы:
– - Оссолинская, Грабовская, Ланскоронская...
Один из барсов, зайдя сзади, потянул россиянина зубами за ногу. Обресков ласково потрепал хищника за холку.
– - Ладно, -- сказал реис-эфенди.– - Мы сами заинтересованы в том, чтобы с Польшею все обошлось. Мой султан совсем не хочет войны с вами. Поверь, это так! Я говорю тебе правду...
Обресков ответил, что султан не хочет -- верно, но в Крыму точит сабли Крым-Гирей, а начни татары войну -- начнут и турки. Реис-эфенди, как озорной мальчишка, вдруг покатился спиной на подушки, задрав ноги, с которых слетели туфли без задников -туфли вмиг были разорваны зубами барсов.
– - Ты, Алеко, еще ничего не знаешь... Ха-ха-ха!
Обресков смутился -- что он должен бы знать?
– - Крым-Гирей поехал на дачу в Молдавию.
– - Удивил! Так он и каждый год туда ездит.
– - Но в этом году в Бахчисарай не вернется...
Барсов,
– - Возьми, Алеко, на добрую память, -- сказал с юмором.
Это был протест турецкого Дивана к России, в котором излагалась озабоченность султана по поводу того, что возникшие слухи о скором браке Понятовского с Екатериной могут привести к слиянию Польши с Россией, а Блистательная Порта не потерпит создания под своим боком столь мощного государственного образования.
Алексей Михайлович спокойно свернул ноту:
– - Прошу тебя, Ахмет, заверить Высокий Порог в том, что волеизъявление вашего султана будет самым срочным образом доведено до сведения моего правительства... Кстати, мне тут из Варшавы старки прислали -- заходи как-нибудь вечерком!
На посольском бриге быстро ставили паруса.
Через двадцать один день все новости достигнут Петербурга.
Прекрасны вы, долы молдавские! В зелени виноградников совсем затерялась деревня Каушяны -- летняя резиденция Крым-Гирея. Кони грудью раздвигали высокую траву... Барон Франсуа де Тотт, посол короля Людовика XV при ставке крымского хана, спросил:
– - Где вы получили образование, хан?
Крым-Гирей проследил за полетом ястреба в небе:
– - Не образование -- лишь воспитание! Всех Гиреев еще мальчиками отвозят на Кавказ, где в аулах черкесов племени беслень мы джигитуем с оружием и воруем у соседних племен все, что попадается на глаза. Много украдешь -- отбирают, мало украдешь -- бьют. Потом я с матерью скрывался в Салониках, бывал в Алжире...
В молдавскую глухомань герцог Шуазель, глава французской политики, заслал дипломата, чтобы он возмутил "дэлихана" к нападению на Россию. Обстановка тому содействовала: татары и ногайцы давно не имели поживы с набега на Русь. Но Крым-Гирей остерег де Тотта: сначала он дождется в деревне молодого вина, а потом... подумает.
– - Мне ведь тоже не хочется ссориться с султаном!
Но скоро до Молдавии дошла весть о перевороте в Бахчисарае, Мустафа III утвердил на ханство Селим-Гирея, и, узнав об этом, посланец Версаля предался невыразимому отчаянию:
– - Все пропало! Франция так рассчитывала на вас...
Крым-Гирей грустил не больше минуты:
– - Эй, музыканты! Чего затихли, играйте дальше...
Снова ударили бубны, запели цыганские скрипки.
– - Если меня погубил мир, меня воскресит война!
Мановением руки хан стронул свой табор к северу -- ближе к польской Подолии. В пути им встретился большой отряд всадников. На пиках болтались простреленные в битвах хоругви, а из переметных сум вяло свешивались шеи задавленных гусей.
Это ехал Радзивилл с остатками своего регимента.
– - Была страшная сеча под Слонимом, -- сообщил он хану.– Польша кончилась... Браницкий где? А черт его знает. Его разбили тоже, и, говорят, он бежал в Ципское графство -- под юбку МарииТерезии. А я буду просить политического убежища у тебя, великий и грозный Гирей.