Фаворит

Цыбульский Станислав

— Такого не может быть. — Барон откинулся на спинку стула, мотнул головой. Север ответил с тяжелым смешком:

— Я так же сказал сначала. Но видел бы ты, как он вертел головой, вместо того, чтобы бить оленя…

— Да, но все равно, лезть к ведьме… гм…

Залтан посмотрел на меня с легким любопытством. Север сказал, указав на меня вилкой:

— Сейчас он еще скажет, что ничего не знал о ведьмах!

— Скажу, — кивнул я, и они уставились на меня удивленно и с недоверием, так что пришлось объяснить: — Болезни, бароны, болезни. Север не рассказал

вам обо мне?

— Нет, — Залтан помотал головой. — Не люблю сплетен. Но поверю на слово, хоть и не представляю себе, как можно ни разу…

— Ну, что-то из книг почерпнуть удалось, про шляпы, превращения в жаб. Дядя был не любитель всего этого, считал, что в человеке главное — благородство и сила.

— Все правильно, — согласился Залтан. — Но все же ему следовало заняться вашим образованием чуть шире.

— Благородному барону не пристало обсуждать чужих мертвых родственников! — влез в разговор Север, после обратился ко мне: — Не обращай внимания, Залтан у нас ретроград, считает, что благородства без образования не бывает. Наверное, я ему не пример!

— Вы скорее правило, чем исключение, к сожалению, — отмахнулся тот, спросил у меня: — Но мы ведь сейчас не об этом? Что вам известно о ведьмах, барон?

— Скорее скажу, что мне о них неизвестно, если судить по тому, с чем столкнулся. Вы не хуже меня знаете содержание детских сказок, так что должны иметь представление.

— Хорошо. Придется заняться просвещением мне, раз ваш дядя пытался вырастить цветок в горшке вместо достойного человека.

Я сделал вид, что не услышал последних слов. Вокруг суетились слуги, убирая со стола, Север с трудом отвоевал блюдо с остатками мяса, распорядился насчет кофе, а Залтан начал рассказ.

Ведьмы появились еще до Падения и последовавших за ним катастроф. Существа это были совершенно отвратительные, способные одним видом вызвать у человека приступ паники, но тогда люди жили в мире, и могли себе позволить быть добрыми ко всем. Доходило до того, что в некоторых местах ведьмы селились рядом с людьми и даже сожительствовали с не слишком привередливыми.

— Дикое время, дикие повадки, — сплюнул Север. Залтан согласился, добавил с отвращением:

— Не удивлюсь, если это и стало последней каплей, после чего старое человечество и было сметено с лица мира!

Получив возможность жить рядом с людьми, ведьмы очень скоро освоились и начали распространять свои черные дела и мысли. То тут, то там можно было наблюдать, как молодая девка или женщина из благородных надевали черное, начинали исчезать по ночам, возвращаясь на рассвете вымотанными до предела и не способными на обычные человеческие дела. У многих после находили пропитанные засохшей кровью бинты и свежие шрамы, которые к полудню исчезали без следа. Ходили и упорные слухи о ведьмаках, но мужчины или лучше прятались, или были более благоразумными, чтобы не поддаваться влиянию темных сил.

И тогда Солнце, не способное больше терпеть человеческую грязь, обрушило на мир Великую Тьму. Мировой пожар усилили землетрясения, ураганы, потоп, выбрались из подземного мира ужасные

твари. В конце всего в мире оставалось не больше сотни тысяч человек, которых терзали голод, не прекращающиеся эпидемии и междоусобные войны.

— Самое страшное, — закончил Залтан, зло сплевывая, — что ведьмы не сгинули, они уцелели, спрятавшись в руинах Старых городов!

Старые города — звякнуло в копилке новых знаний. Ведьмы и старые города, шрамы, исчезающие к полудню… Следовало все это прояснить, но зайти я решил издалека.

— Да-да, я все… или почти все это знаю. Правда, никогда не смотрел на ситуацию с такой точки зрения. Залтан, а чем конкретно занимались ведьмы, что стали последней каплей? Кроме обращения благородных дам, конечно, этого им прощать нельзя!

Залтан сверкнул на меня глазами, недовольно запыхтел. Он, как и все фанатики, не утруждал себя объяснениями. «Так заведено» было излюбленной мантрой и во флоте Альянса, явление это оказалось вневременным.

— Да не пыхти, снова кровь носом пойдет! — сказал Север. Залтан покосился на него, поджав губы.

— Много всего. От одного перечисления у благородного человека стынет в жилах кровь, а простолюдина оно повергает в непереносимый ужас! — он начал загибать пальцы: — Превращение неживого в живое, заклинание растений и животных, полеты, похищение мертвых тел, врачевание…

— А последнее-то чем не угодило? — оборвал его я. — Когда меня подрал… когда в детстве очередной приступ приковывал меня к постели, справиться с болезнью помогали именно лекари, да и вам, благородные бароны, наверняка не раз приходилось обращаться за помощью, нет?

На этот раз они оба уставились на меня круглыми глазами. Залтан бросил с угрозой:

— Мне кажется, вы путаете благородное врачевание с грязной магией!

Я выдержал его взгляд, сказал твердо:

— Тогда вам лучше объяснить, потому что я не знаю разницы и могу случайно перепутать.

Фанатик. Передо мной точно фанатик, из тех, что начинают жечь людей на площадях, как только чувствуют, что им за это ничего не будет. Опасный человек, с которым игра в «болел, не знаю» очень скоро может выйти из-под контроля. Нужно быдать слабину, показать, что принимаю его убеждения. Залтан откинулся на спинку стула, объяснил:

— Когда ранами или болезнями занимается лекарь, многое зависит от его таланта, но также и от воли Солнца и лекарств. Все уже есть в травах и земле, достаточно смешать в нужных пропорциях, такое лечение долгое, но обосновано природой вещей! Ведьмы же призывают темные силы, те самые, что привели к гибели старыймир. Они смешивают не вещество, а суть этих вещей, создавая что-то новое, а это отвратительно и неестественно!

Я хотел было возразить, что их солнце, которому они здесь поклоняются, на протяжении всего существования как раз таки и занимается синтезом нового, как и растения под его светом, но вовремя ухватил себя за язык. Я ничего не знаю об уровне науки в мире, так что возможно, человеку моего сословия вовсе нельзя знать таких вещей. Вместо этого я покивал, соглашаясь: