Фаворитка
Шрифт:
Он снова вздохнул:
– Не говори, шпионка. Но ты прекратишь этим заниматься. И постараешься вылечить руку поскорей.
– Это я тебе обещаю.
Поцелуй после такого жаркого обещания получился не менее горячим.
Разве можно целоваться двум людям, давно и страстно жаждущим друг друга?
Стаскивая с меня одежду, Луи пообещал:
– Утром все верну на место. И рану твою не задену, не бойся.
– Плевать на рану!
– Надеюсь, ты не девственница? – пробормотал герцог мне
Какое у него восхитительное тело – сильное, с атласной кожей и перекатывающимися под ней буграми мышц. Руки ласковые и властные одновременно. Губы такие же. Он овладел и подчинил, оставаясь при этом нежным и бережным. Я поддалась и потянулась навстречу, сгорая от страсти, млея от ласки.
Была забыта политика, король, кардинал, все заговоры, вместе взятые. Как я могла только подумать о том, чтобы отказаться от вот этого человека, от близости с ним хоть на день, на час, на минуту?! Не вернусь? Плевать! Ночь с Луи де Меркером стоила того, чтобы остаться здесь навсегда.
Я не кричала только потому, что к моим губам прижаты губы Луи. Его дыхание пахло розами, герцог явно использовал розовую воду для полоскания рта.
– Анна… ты… О боже!..
– Да, Луи! Еще!..
– М-м-м…
Он не отпустил меня и потом, держал в объятьях, словно боясь, что исчезну.
Уткнувшись носом в грудь герцога де Меркера, я медленно приходила в себя. Болело раненое плечо, но на это было наплевать, потому что мою спину крепко охватывала рука Луи, а голова лежала на другой его руке.
Пальцы поползли по позвоночнику, эта немудреная ласка заставила всколыхнуться все внутри. К тому моменту, когда его рука добралась до низа моей спины, я явственно почувствовала его возбуждение и то, что Луи готов повторить.
Я тоже готова. Невольно прижалась сильней.
Он перевернул меня на спину, заглянул в глаза, насколько возможно в темноте:
– Ты не исчезнешь снова?
И я совершенно честно ответила:
– Нет.
Нет, даже если это грозит мне невозвращением, нет, если для меня это беда, нет, если я тысячи раз пожалею потом. Нет, потому что меня обнимал любимый мужчина.
Я уже знала, что за такие ночи с ним, сколько бы их ни было, готова пожертвовать своей жизнью в ХХ веке.
Безумство? Конечно, но разве бывает разумная любовь?
– Анна…
Все повторилось – ласки, восторг, затопивший сознание, унесший куда-то туда, где не было ни Армана с его дверью, ни Мари с её злостью, ни королей и кардиналов с заговорами. Они перестали существовать. Хотя бы на эту ночь перестали.
Знаете, что самое короткое в мире?
Нет, никакие ни наносекунды. Это летние ночи в объятьях любимого.
Он разбудил меня поцелуем на рассвете, даже чуть раньше.
– Анна, нам пора ехать…
В комнате почти темно, лишь едва теплился огонек зажженной свечи на столе, но я стыдилась показаться Луи обнаженной. Он рассмеялся: – Ты удивительная.
Он помог, потому что мне с раненой рукой трудно.
Мы наспех перекусили хлебом и молоком (боже, некипяченым!) и отправились в обратный путь. Бийо и остальных хозяин обещал похоронить в тот же день. А еще обещал молчать. Глядя на увесистый кошелек, который он, получив из рук Меркера, ловко спрятал в рукаве, я в это поверила.
Для хозяина дома это просто небольшое приключение, а для меня…
Чтобы не компрометировать, Луи провожать меня в Люксембург не стал, но явно проследил, оставшись в пределах видимости сада.
Бьянка ахнула:
– Мадемуазель?! Герцогиня сказала, что вы уехали надолго, можете вообще не вернуться.
Ах так… герцогиня очень надеялась, что я сгину в лесу под Орлеаном? Странно, я же бессмертна? Или это ложь, чтобы я ничего не боялась?
Очень похоже на Мари и Армана.
Похоже, нужно дождаться сообщения от кардинала и уходить, здесь меня ничего хорошего не ждет.
Сердце возмущенно стукнуло: как, а Луи?!
Луи… Луи стал моей любовью и болью одновременно. Стоило вспомнить его глаза, его руки, его губы, его тело, как я решала не переходить, остаться вопреки всему, вопреки здравому смыслу, логике, опасностям и угрозам.
Но потом угар проходил, и я понимала, что быть рядом с ним всегда не смогу, вспоминала, кто я и кто он, завязывала себя в узел и решала уйти, даже не попрощавшись, так легче.
Герцогиня избегала меня весь день, она уехала в Пале-Кардиналь, следить за подготовкой дворца к возвращению кардинала. Осталась там на ночь… Но я была этому только рада.
Бьянка принесла мне записочку, пряча её под фартуком и лукаво улыбаясь:
– Вам просили передать…
Луи! Он писал, что не может забыть эту ночь, что потерял от меня голову, жаждет новой встречи.
Какое возвращение?! Я села писать ответ.
Бьянка была в восторге:
– Мы не скажем герцогине?
– Ты с ума сошла?! Конечно нет!
Теперь я разрывалась на части, одна часть меня кричала, что нужно прекратить эту любовную связь, чем скорей, тем лучше, другая умоляла подождать хоть чуть-чуть.
Если хочешь найти себе оправдание, его всегда найдешь.
Я решила, что просто обязана дождаться новостей, то бишь казни Сен-Мара и возвращения кардинала. А пока… Почему бы не обмениваться записочками с герцогом де Меркером.
Лгунья! Прекрасно ведь понимала, что записочками дело не ограничится.
Как ни странно, развитию любовной связи помогла сама герцогиня. На следующий день я пришла к ней в кабинет.
– Мари, может, поговорим?
Герцогиня попыталась изобразить возмущение моей фамильярностью, но рядом никого не было, а мой голос уже звенел металлом.