Фаворитки французских королей
Шрифт:
С большой досадой, как она написала через несколько дней своему брату Генриху VIII, она отказалась стать женой Франциска I.
— Я надеюсь, что вы не будете на меня сердиться, если я выйду замуж по душе.
Через месяц Мэри тайно сочеталась браком с Саффолком. По этому случаю король проявил истинно королевскую щедрость, подарив ей в день свадьбы в качестве приданого 60 тысяч экю и провинцию Сентонж в придачу.
Вскоре королева Мария, которая предпочла любовь французскому престолу, вернулась в Англию, где и скончалась в возрасте тридцати шести лет в 1534 году от рождества Христова.
Глава 5 Франциск I и мадам Шатобриан
Впервые прелестную одиннадцатилетнюю
Словом, дитя было вполне достойно своего короля, звали это чудесное дитя Франсуаза де Фуа. В 1505 году она была одной из фрейлин королевы Анны. Приблизительно в том же году или годом позже она была обручена с Жаном де Лаваль, молодым богатым сеньором, владельцем замка Шатобриана. После обручения означенный Жан де Лаваль покинул двор и зажил в свое удовольствие в родном замке. Хотя юноше было девятнадцать, а его невесте двенадцать лет, они, не дожидаясь церемонии бракосочетания, вступили в брачные отношения и уже в 1507 году у них родился первый ребенок — девочка. В 1509 году свадьба все-таки была сыграна.
Прошло десять лет. Франсуаза и Жан счастливо жили в своем замке, устраивали балы и сельские праздники, кончавшиеся «в самых укромных уголках леса великими ухаживаниями и столь же великими поцелуями», как писал Брантом, в которых милая Франсуаза всегда принимала самое пылкое, самое деятельное участие. Ведь когда ей исполнилось двадцать лет, ее великолепно обрисованная грудь привлекала взгляды всех фавнов и нескромных нимф, а сладострастная походка вызывала либо бурное желание, либо самые нескромные и эротические мысли.
Так или иначе, но можно было предположить, что о такой красоте никто и никогда уже не узнает во всем Французском королевстве, если она и впредь будет скрыта от глаз мира во глубине провинциальных бретонских лесов. Конечно, она радовала там мужские глаза, но ведь король о ней не знал, а это было немалым упущением.
Однако в один прекрасный день кто-то из вельмож рассказал ему о госпоже Франсуазе де Шатобриан, и тот потребовал, чтобы ему немедленно показали это чудо. Случилось это в конце 1515 года, в тот момент, когда король, только что одержавший победу при Мариньяно (13–14 сентября 1515 года) возвращался в Париж, помышляя лишь об удовольствиях. «Двор без женщин, то же самое, что год без весны или весна без роз», — как мы помним, говорил он. И этим объяснялось появление при его дворе группы очаровательных молоденьких девушек, которых король-рыцарь постоянно держал при себе, именуя «своей маленькой компанией».
«Вначале, — говорит один из очевидцев описываемых событий, один из придворных, сеньор де Мезре, — это было даже хорошо, ибо благодаря прекрасному полу при дворе воцарились вежливость и учтивость, а у благородных людей появилась возможность проявить великодушие. Но нравы скоро развратились; должности и благодеяния распределялись по прихоти женщин, и они стали причиной того, что даже
Естественно, большинство входивших в «маленькую компанию» девиц «обрабатывались» королем, как остроумно выразился один из летописцев. Каждый вечер двоих-троих или даже больше вызывали в королевскую спальню, где их раздевал паж [92] . Их ожидала тяжелая бессонная ночь, ибо Франциск I бездеятельности не любил. Нередко он осчастливливал каждую из девиц по несколько раз, ибо король очень легко возрождался из пепла. «Поэтому, — отмечает один из историков той эпохи, — ему нужно было выбрать своей эмблемой не саламандру, а феникса». Правда, впрочем, и то, что, подобно животному, изображенному на его гербе, король Франции чувствовал себя в своей стихии, королевским жезлом воспламеняя жар, который таился в этих дамах.
До такой степени, что обер-шталмейстер говорил о нем: «„Чем дальше, тем больше хозяин увлекается женщинами и потерял, видно, всякий стыд“. Ни одна дама не могла против него устоять. Достаточно было ему появиться с его горящими глазами, раздувшимися ноздрями и привлекательной фигурой, как самые стыдливые забывали обо всем» [93] .
Немудрено, король был красив, красив именно мужественной красотой. Английский хронист Эдвард Холл описывал его «как красивого государя с веселыми карими глазами, крупным носом, полными губами, широкой грудью и плечами, стройными и длинными ступнями». И дамы находили удовольствие в любовании и наслаждении всем этим. Другие современники отмечали хорошую фигуру короля, бледный цвет лица, приятный и даже завораживающий голос, приветливость, красноречие и обаяние. До последних дней своей жизни он сохранил этот притягательный, этот величественный и полный достоинства облик.
[93]Бретон Ги. История Франции в рассказах о любви. М.: «Мысль». 1993. С. 106.
Так, за год до смерти Франциска посол Венеции писал: «Его облик до такой степени королевский, что человек, даже если он никогда не видел его лица, при первом взгляде сразу сказал бы: „Это король!“ Каждое его движение так благородно и величественно, как ни у одного подобного ему принца или государя». Таков был этот друг турниров и войны, одержавший к тому же несколько странных побед, подчас с утрированным, подчас с поверхностным понятием о рыцарской чести, таланты же его всегда были скорее блестящи, чем основательны, но и этого одного было уже слишком много для одного человека, хотя бы и короля. Панегиристы же всегда подчеркивали его красоту, его животную склонность нравиться и производить впечатление, подчас проявляя себя не только рыцарем, но и знатоком, покровителем и меценатом искусства и науки.
Но вернемся от общих и вполне благожелательных слов о короле к Жану де Лавалю, получившему приглашение явиться ко двору и сразу понявшему, чем это ему грозило.
Чтобы выиграть время, он ответил, что супруга его чересчур застенчива к он не желает ее ни в чем неволить.
Последовало второе послание. Теперь Жан де Лаваль ясно понял, что ему предстоит горькая доля и мученическая роль супруга-рогоносца.
Но и в этот раз он решил не сдаваться без боя и отбыл в Блуа один. Как обычно, в честь приехавшего (а тем более приглашенного) гостя был устроен торжественный обед, но все сразу заметили, насколько король разочарован. На все его расспросы о жене Жан де Лаваль отвечал, что Франсуаза предпочитает одиночество и совершенно потеряла вкус ж придворным забавам.