Фаворитки французских королей
Шрифт:
Король, слыша такие слова, тоже прослезился:
— Я огорчен не менее вас, — произнес он и грустно взглянул на нее.
— Что ж, — прошептала она, — всего лишь одна утешительная мысль может облегчить мои страдания; никто не посмеет предположить, что это я виновна во всем происходящем.
Сцена закончилась взаимными объятиями и слезами. Королю Карлу весьма трудно было высвободиться из объятий девочки, если бы не его придворный. Один из летописцев так рассказывает об этом:
«Господин Дюнуа, один из приближенных короля, ожидал государя у дверей спальни, в то время как принцы и принцессы, господа и дамы плакали и испускали бесчисленные горестные вздохи и стоны от жалости и сострадания, видя столь горестную разлуку двух
Услышав такие слова, юная Маргарита еще горше залилась слезами и тотчас потребовала, чтобы ее как можно скорее возвратили отцу, на что Карл VIII неожиданно для нее и многих присутствующих отвечал:
— Пока соблаговолите оставаться здесь, — и, повернувшись, удалился в сопровождении того самого Дюнуа и придворных. Так «маленькая и любимая всем народом королева Франции» стала маленькой пленницей в королевстве, которое отныне не могло ей принадлежать.
Естественно, в Европе события, потрясавшие Францию и ее двор, наделали немало шума. Император австрийский Максимилиан, узнав о браке Карла VIII и Анны Бретонской, впал в необыкновенный гнев, ибо у него похитили не только жену, но и герцогство Бретонское, ставшее отныне частью, и одной из наилучших, французской короны. Он метал громы и молнии против гнусного прелюбодея и клятвопреступника, ибо только такими словами отныне Максимилиан намерен был именовать доброго короля французов. Помимо этого, он упрямо повторял, что брак, заключенный в Ланже, не является законным и что, кроме того, король Франции похитил и изнасиловал юную герцогиню Бретонскую. Разумеется, придворные отвечали ему на это, что шесть самых уважаемых реннских магистратов присутствовали при этом бракосочетании и отвелиновобрачных не только до дверей спальни, но и до самого брачного ложа, после чего представили Анне де Боже соответствующий отчет, составленный столь откровенно, что регентша была им потрясена, а историки из-за его строгой и неукоснительно-суровой пунктуальности и точности даже не осмелились ни разу его опубликовать.
Словом, никакого насилия над юной бретонкой не произошло, самые уважаемые люди Бретани подтверждали и свидетельствовали, что герцогиня совершенно добровольно стала супругой Карла VIII, но это нисколько не удовлетворяло императора Максимилиана, который по-прежнему считал себя герцогом Бретонским. Впрочем, не один он был недоволен этим историческим фактом. Присоединение Бретани, безусловно, способствовало усилению и укреплению французского королевства, а потому беспокоило не только австрийцев, но и испанского монарха и германских и итальянских князей и государей.
— Какой мощной монархией стала теперь Франция! — с тревогой воскликнул однажды Лоренцо Медичи.
— И какой опасной, — вторил ему испанский король Фердинанд.
Англия же хранила молчание, но если бы у английского короля Генриха VII спросили, какого он держится мнения на этот счет, ответ, без всякого сомнения, был бы приблизительно тот же самый. Против Франции начинала складываться коалиция, но тонкими дипломатическими усилиями и ухищрениями Анны де Боже военного конфликта удалось избежать. Словом, так или иначе, но все складывалось благополучно не только для короля Франции, но и для его королевства.
Маленькая Маргарита Австрийская тем временем по-прежнему оставалась во Франции. Ее почетный плен продолжался полтора года. В мае 1493 года война между Максимилианом и Францией прекратилась, и Карл VIII согласился отпустить Маргариту на родину.
13 июня 1493
— Да здравствует Рождество! — ибо то было время Рождества, но она прервала их, воскликнув:
— Уж лучше кричите: «Да здравствует Бургундия! Быть может, хоть это доставит неудовольствие вашему королю!» [26]
Вскоре она была в объятиях своего отца, но так никогда и не забыла обиды, нанесенной ей Карлом VIII, из-за которой, если верить словам историка Эно, и зародилась длительная вражда между французскими и австрийскими королевскими домами. Впрочем, судьба еще преподнесла Маргарите Австрийской скромный дар. Четыре года спустя она была обручена с Хуаном Кастильским, инфантом Испании.
Но одним — страдания, другим же — радости бытия, как это обыкновенно и бывает в жизни. Маргарита Австрийская, отвергнутая Карлом VIII, направляясь к своему новому супругу и, попав в страшную бурю, изливала свою печаль и ожидание неминуемой смерти в словах горестной эпитафии, оказавшейся впрочем явно преждевременной, а ее обидчик Карл VIII, безумно влюбившийся в Анну Бретонскую, теперь мог без всяких угрызений совести посвятить себя супруге. Герцогиня после ночи в Ланже испытывала постоянное влечение к королю. Она оказалась на редкость пылкой, требовательной и изобретательной партнершей и постоянно принуждала мужа к самым изнурительным подвигам сладострастия. Этот любовный голод и неуемное сластолюбие были подмечены Дзаккарией Контарини, венецианским послом во Франции, написавшим как-то в одной из своих депеш: «Королева необыкновенно ревнива и питает сладостное влечение к Его Величеству сверх всякой меры, и с тех самых пор, как стала его женой, редкую ночь позволяет ему не спать с собой».
Конечно, Карл VIII обожал любовные игры, этот утонченный вид любовных турниров не рыцаря с рыцарем, а рыцаря с дамой, не только позволяющий себя победить, но и частенько побеждающий якобы неодолимого соперника своей слабостью, сладострастной истомой, искусством пылкого и опытного тела. Но ради своей сладострастной королевы, надолго изгнавшей из постели короля всех незаконных любовниц и фавориток, он даже приказал украсить замок Амбуаз, построить там новые башни, возвести новые великолепные здания, украсить покои чудными гобеленами и устроить необычайно изысканную ванную комнату. Однако страсть подвигла его на большее, гораздо большее. Ради прекрасных глаз своей молодой супруги король начал готовиться к завоеванию Неаполя, хотя город этот лежал за тридевять земель от его владений, что требует некоторых пояснений.
Глава 2 Итальянские деяния короля Карла VIII
Некогда независимое герцогство Анжуйское, которое теперь принадлежало Франции, в довольно далеком прошлом среди своих лучших украшений имело и неаполитанскую корону. Карл VIII считал себя прямым наследником анжуйских государей, владения которых еще столетие назад распространялись на южную Италию и Сицилию, а потому считал свои претензии вполне обоснованными, а возможность проявить свое совершенно королевское великодушие в благодарность за ночи любви совершенно необходимой. В течение года длились приготовления, и осенью 1493 года королевские войска выступили в поход. В сентябре 1493 года Карл во главе великолепно снаряженного и экипированного войска покинул Амбуаз и направился к Лиону, где должен был расстаться с супругой и в печальном, но героическом одиночестве следовать в Италию.