Фавориты Фортуны
Шрифт:
Ко времени твоего возвращения домой выборы тебя курульным эдилом уже закончатся. Пожалуйста, освободи меня от роли свахи — мне кажется, в данном деле мне не сопутствует удача. Ты уже, наверное, слышал, что новая жена Помпея умер да. К тому же если ты предпочитаешь молоденьких девочек, мой дорогой Лукулл, тебе лучше самому выполнить эту грязную работу. Рано или поздно ты найдешь какого-нибудь обедневшего аристократа, который пожелает продать тебе свою малолетнюю дочь. Но что будет, когда она немного подрастет? Ведь они все взрослеют!
Возвратясь в Рим, Марк Валерий Мессала Руф стал свидетелем подготовки к свадьбе. С его сестрой, которую
В конце июня умер один из богатейших римлян, и его двое сыновей устроили на Римском Форуме великолепные погребальные игры в его память. Двадцать пар гладиаторов, одетых в серебряные доспехи, украшенные орнаментом, должны были дать бой. То были не поочередные парные поединки, а два сражения по десять пар в каждом — фракиец против галла. Слова «фракиец» и «галл» обозначали не национальности сражающихся, а стили их боя и форму доспехов — единственные два стиля, которые использовались в то время. Были наняты бойцы из лучших гладиаторских школ в Капуе. Желая хоть немного отвлечься, Сулла захотел пойти на эти игры, поэтому братья, скорбевшие о своем умершем отце, отгородили место в середине первого ряда, обращенного на север, где диктатор мог расположиться с удобствами.
В mos maiorum не говорилось о том, что женщинам запрещается посещать такие мероприятия. Им даже можно было сидеть с мужчинами. Погребальные игры — это не театральное представление. И кузен Валерии, Марк Валерий Мессала Нигер, только что одержавший победу в суде, где нанял Цицерона защищать Росция из Америи, решил, что гладиаторские игры немного развеселят бедняжку Валерию Мессалу.
Сулла уже сидел на почетном месте, когда они прибыли, и почти все места были уже заняты. Первые десять пар гладиаторов находились на арене, густо посыпанной древесными опилками. Они разминались и делали упражнения. Все ожидали, когда братья дадут сигнал начать игры — с молитвы и принесения жертвы, тщательно выбранной, дабы угодить умершему.
В таких случаях очень полезно иметь высокорожденных друзей и особенно тетю — дочь Метеллы Балеарики, бывшую весталку. Сидя рядом с братом, Метеллом Непотом, его женой Лицинией и их кузеном Метеллом Пием Поросенком (который в тот год был консулом и имел очень важный вид), бывшая весталка Цецилия Метелла Балеарика заняла для Валерия и его сестры еще два места, на которые никто не осмеливался сесть.
Чтобы добраться до этих мест, Мессала Нигер и Валерия Мессала должны были пройти мимо сидящих во втором ряду и пробирались непосредственно позади диктатора. Все заметили, что он выглядит отдохнувшим — вероятно потому, что такт и умение Цицерона дали ему возможность погасить долго томившее его чувство по поводу проскрипций и ликвидировать неприятную проблему, сбросив Хрисогона с Тарпейской скалы. Весь Форум был забит, простые люди расселись на крышах, на ступенях лестниц, а те, кто имел хоть какое-то влияние, устроились на деревянных местах вокруг арены — отделенного веревками квадрата со стороной около сорока футов.
Рим не был бы Римом, если бы опоздавших не честили на все корки за то, что они лезут между рядами, задевая тех, кто уже удобно устроился. Мессалу Нигеру было на это наплевать, но бедная Валерия постоянно извинялась. И вот ей предстояло пройти за спиной диктатора Рима. В ужасе
Сулла никогда не выказывал страха, находясь в толпе. Он всегда выглядел выше этого, он не думал об опасности. Но когда он почувствовал легкое прикосновение, то вздрогнул, вскочил с кресла и обернулся так стремительно, что Валерия, отступив назад, наступила кому-то на ноги. Чувствуя, как страх отпускает его, он увидел перед собой сильно испугавшуюся женщину, рыжеволосую, голубоглазую и по-молодому красивую.
— Прости, Луций Корнелий, — с трудом смогла вымолвить она, облизав губы и ища объяснение своему поведению. Пытаясь выглядеть бодрой, она протянула ему комок шерстяных ниток. — Видишь? Вот что было на твоем плече. Я подумала, что, если я сниму это, ко мне может перейти частичка твоей удачи. — В глазах ее показались слезы, она смахнула их, хорошенький рот задрожал. — Мне так нужно немного удачи!
Сулла улыбнулся ей, не разжимая губ, взял ее протянутую руку в свою и прикрыл ее пальцами невинную причину такого большого страха.
— Сохрани это, госпожа, и пусть это действительно принесет тебе удачу, — сказал он, повернулся и снова сел.
Но на протяжении всех гладиаторских игр Сулла все время оборачивался, чтобы посмотреть туда, где сидела Валерия с Мессалом Нигером, Метеллом Пием и остальными. А она, чувствуя на себе этот ищущий взгляд, улыбнулась ему нервно, покраснела и отвела взгляд.
— Кто она? — спросил Сулла Поросенка, когда толпа, довольная великолепным представлением, стала медленно расходиться.
Конечно, все родственники Валерии уже все заметили (впрочем, как и многие другие), поэтому Метелл Пий не стал ничего скрывать:
— Это Валерия Мессала. Кузина Нигера и сестра Руфа, который сейчас возвращается после осады Митилены.
— А-а, — кивнул Сулла. — И хорошего происхождения, и красива. Недавно развелась, да?
— Совершенно неожиданно и без всяких причин. Она очень страдает.
— Бесплодна? — спросил человек, который уже разводился однажды по этой причине.
— Сомневаюсь, Луций Корнелий. Скорее всего, была лишена внимания.
— Хм! — Сулла замолчал, думая о чем-то, потом оживленно сказал: — Завтра она должна быть на обеде. Пригласи Нигера и Метелла Непота тоже. Ну, и ты, конечно. И никаких других женщин.
Так получилось, что, когда младший военный трибун Марк Валерий Мессала Руф прибыл в Рим, он оказался приглашенным на аудиенцию к диктатору, который заговорил прямо, без обиняков. Он влюбился в сестру Руфа, сказал он, и хочет жениться на ней.
— Что я мог сказать? — спросил Руф своего кузена Нигера.
— Надеюсь, ты сказал, что очень рад этому, — сухо ответил Нигер.
— Я и сказал, что рад.
— Хорошо!
— Но что чувствует бедняжка Валерия? Он же такой старый и безобразный! У меня даже не было возможности спросить ее, Нигер!
— Она будет достаточно счастлива, Руф. Я знаю, смотреть не на что, но Сулла — некоронованный царь Рима и богат, как Крез! Если даже она больше ничего не получит от этого брака, это будет бальзам на рану от незаслуженного развода, — убежденно произнес Нигер. — Не говоря уж о том, как выиграем мы все! Я думаю, меня он сделает понтификом, а тебя — авгуром. Просто держи язык за зубами и будь благодарен.