Фавориты Фортуны

Маккалоу Колин

Он оглянулся, заглядывая в каждое лицо, какое он мог видеть с того места, которое занимал в переднем ряду с левой стороны.

— Прежние успехи Квинта Сертория после его прибытия в Испанию три с половиной года назад легко объяснимы. Такие люди, как Луций Фуфидий, отнеслись к нему легкомысленно и быстро навязали ему бой. Но к тому времени как в эти края прибыл наш великий понтифик Квинт Цецилий Метелл Пий, чтобы управлять Дальней Испанией, а его коллега Марк Домиций Кальвин получил назначение губернатором в Ближнюю Испанию, мы уже знали: побить Квинта Сертория нелегко. Затем в той первой летней кампании легат Сертория Луций Гиртулей атаковал шесть легионов Кальвина, имея лишь четыре тысячи солдат, и нанес ему поражение. Кальвин был убит вместе с большей частью своего войска. Серторий двинулся против Пия и предпочел сосредоточиться на весьма одаренном легате Пия, Тории. Торий также погиб, а его три легиона были сильно потрепаны. Наш дорогой Пий был вынужден отступить на зиму в Олисиппо на реке Таг, с Серторием на хвосте. В следующем году больших сражений

не происходило. Но и крупных успехов тоже не наблюдалось! Пий постоянно пытался не попасть в клещи Сертория, а Гиртулей вторгся в Центральную Испанию и установил власть Сертория среди кельтиберских племен. Серторий уже приручил лузитанов, и теперь почти вся Испания, вероятно, будет принадлежать ему — кроме земель между рекой Бетис и горами Ороспеда, где Пий укрепился слишком хорошо. Однако прошлогодний губернатор Заальпийской Галлии, Луций Манлий, счел, что может ударить по Серторию. Он пересек Пиренеи и вторгся в Испанию с четырьмя легионами опытных солдат. Гиртулей встретил его на реке Ибер и разгромил Луция Манлия, так что тот был вынужден немедленно отступить в свою провинцию. И вскоре обнаружил, что и там небезопасно! Гиртулей преследовал его и нанес ему поражение вторично. Нынешний год оказался для нас не лучше, почтенные отцы. Ближняя Испания до сих пор не получила губернатора, а Дальняя Испания остается с продленным губернаторским сроком Пия, который не продвинулся ни на запад, за Бетис, ни на север, за горы Ороспеда. Не встретив сопротивления, Квинт Серторий одолел перевал в Консабуре, проник в Ближнюю Испанию и учредил столицу в Оске — ибо имел наглость оккупировать римские территории вдоль римских границ! У него теперь имеется официальная столица и сенат и даже школа, в которой он намерен учить латыни и греческому языку детей вождей варварских племен, чтобы они могли потом стать лидерами Серториевой Испании! Его магистраты носят римские названия, в его сенате триста человек. А теперь к нему присоединился Марк Перперна Вейентон и войска Лепида, которым удалось бежать из Сардинии!

Все это было отцам сенаторам давно известно, ничего нового для себя они не узнали. Но прежде никто не собирал все эти факты воедино и не преподносил их в сжатой форме столь бесстрастно. Послышался общий вздох. Сенаторы сидели молча, им нечего было сказать.

— Почтенные отцы, мы должны направить губернатора в Ближнюю Испанию! Мы пытались сделать это, но Лепид не пустил туда Квинта Лутация, а нашему принцепсу Сената не позволил поехать мятеж. Мне ясно, что следующий губернатор должен быть особенным человеком. Его обязанностью будет в первую очередь воевать и только потом — управлять. Фактически война станет его единственной обязанностью! Из четырнадцати легионов, которые выступили с Пием и Кальвином два с половиной года назад, кажется, осталось только семь, и все они находятся с Пием в Дальней Испании. Ближняя Испания занята войсками Квинта Сертория. В провинции не нашлось никого, кто мог бы противостоять ему. Кого бы мы ни послали в Ближнюю Испанию, он должен будет привести с собой армию. Мы ведь не можем отобрать войско у Пия. У нас уже имеется ядро этой армии в Капуе, четыре хороших легиона, большей частью состоящих из ветеранов Суллы. Но они упорно отказываются идти в Испанию под командованием кого-либо другого, кроме Гнея Помпея Магна. А Помпей Магн — не сенатор, а всадник.

Филипп долго молчал, стоя неподвижно в ожидании, когда все сказанное уляжется у них в головах. Когда он заговорил снова, голос его стал оживленнее, речь — более практичной:

— Итак, коллеги-сенаторы, у нас есть один выход — Гней Помпей Магн. Но закон, как его написал Луций Корнелий Сулла, гласит: сначала командование должен принять сенатор, согласный на это и имеющий военный опыт. Я намерен выяснить теперь, наличествует ли такой человек в Сенате.

Оратор повернулся в сторону курульного подиума и посмотрел на старшего консула:

— Децим Юний Брут, ты хочешь принять командование?

— Нет, Луций Марций, не хочу. Я слишком стар, и у меня нет таланта полководца.

— Мамерк?

— Нет, Луций Марций, не хочу. Армия настроена против меня.

— Претор по гражданским делам?

— Даже если магистратура позволит мне покинуть Рим больше чем на десять дней, я не хочу, — сказал Гней Ауфидий Орест.

— Претор по делам иностранных граждан?

— Нет, Луций Марций, не хочу, — ответил Марк Аврелий Котта.

После этого еще шесть преторов отказались от командования. Тогда Филипп повернулся к передним рядам и принялся опрашивать консуляров:

— Марк Туллий Декула?

— Нет.

— Квинт Лутаций Катул?

— Нет.

И так далее, один отказ за другим.

Филипп сделал вид, что спрашивает себя, и ответил:

— Нет, не хочу! Я слишком стар, слишком толст и слишком неопытен в военном деле.

Затем оглядел одну сторону Палаты, потом другую.

— Присутствует ли здесь кто-либо, кто чувствует себя достаточно квалифицированным, чтобы принять на себя командование? Гай Скрибоний Курион, что ты скажешь?

Курион с удовольствием сказал бы «да». Но Курион был подкуплен, поэтому честь продиктовала ему отрицательный ответ.

Присутствовал один очень молодой сенатор, который вынужден был придавить себе ладони задом и прикусить язык, чтобы сидеть тихо и помалкивать, потому что он знал: Филипп никогда не поддержит его назначение. Гай Юлий Цезарь не собирался привлекать к себе внимания, пока у него не будет хотя бы малейшего шанса победить.

— Итак, — сказал Филипп, —

проблема сводится к специальному назначению и к Гнею Помпею Магну. Вы сами слышали, как один за другим отказались все. Может быть, такой человек есть среди сенаторов и промагистратов, которые находятся в данный момент за границей? Возможно. Но нам нельзя ждать! Ситуацию необходимо разрешить немедленно, иначе мы потеряем Испанию! И мне совершенно ясно, что единственный подходящий человек, который есть у нас сейчас, это Гней Помпей Магн! Он всадник, не сенатор. Но он служит с шестнадцати лет, а с двадцати лет он водит свои легионы из боя в бой! Наш покойный Луций Корнелий Сулла предпочитал его всем другим. Это правда! У молодого Помпея Магна найдутся и опыт, и талант, и огромное количество солдат-ветеранов, и стремление защищать интересы Рима. Мы обладаем конституционным правом назначить этого молодого человека губернатором Ближней Испании с полномочиями проконсула, предоставить ему власть командовать столькими легионами, сколько мы посчитаем нужным, не обращая внимания на его статус всадника. Однако я хотел бы попросить, чтобы мы не называли это «специальным назначением». Я предлагаю считать, что Магн уже служил консулом. Non pro consule, sed pro consulibus — не бывший консул, но человек, действующий от имени действующих консулов. Таким образом, он будет постоянно помнить, что он — специально назначенный командующий.

Филипп сел. Тотчас встал Децим Юний Брут, младший консул:

— Члены Палаты, будем голосовать. Кто за то, чтобы Гнея Помпея Магна, всадника, назначить командующим с полномочиями проконсула и наделить его шестью легионами, встаньте справа от меня. Кто против — слева.

Никто не встал по левую руку Децима Брута, даже очень молодой сенатор Гай Юлий Цезарь.

ЧАСТЬ VI

СЕНТЯБРЬ 77 г. до P. X. — ЗИМА 72/71 г. до Р. X

Не оказалось рядом никого, с кем Помпей мог бы поделиться новостью, когда в Мутину прибыло письмо от Филиппа и когда в иды секстилия пришло известие о декрете Сената. Помпей все еще пытался убедить Варрона в том, что экспедиция в Испанию будет интересной и весьма полезной для писателя, интересующегося природными и искусственными явлениями. Однако реакция Варрона на многочисленные послания восторженного Помпея оставалась неопределенной. Дети Варрона были уже в том возрасте, когда ему стало интересно с ними, и он не хотел отлучаться из Рима надолго.

Новый проконсул, который никогда не был консулом, очень хорошо подготовился и точно знал, что делать дальше. Во-первых, он написал в Сенат и сообщил, что возьмет три из четырех легионов, принадлежавших сначала Катулу, потом Мамерку, и три легиона своих ветеранов. Война, писал он, которую Метелл Пий вел в Дальней Испании, не была наступательной, и с самого начала внимание Метелла Пия переключилось с Дальней на Ближнюю Испанию. Поэтому Помпей просил Сенат рекомендовать Метеллу Пию отдать ему один из его семи легионов. Свояк сего достойного человека, Гай Меммий, был теперь военным трибуном у Метелла Пия, но на будущий год он уже может по возрасту быть квестором. Реально ли сделать так, чтобы Гаю Меммию позволили выдвинуть свою кандидатуру на выборы in absentia, с тем чтобы потом он был зачислен в штат Помпея квестором в Нижней Испании?

Согласие Сената (ставшего глиной в руках Филиппа) было получено до ухода Помпея из Мутины. Теперь Помпей был убежден: отныне он получит все, чего бы ни захотел. Будучи отцом двухлетнего сына и дочери, родившейся в начале этого года, Помпей оставил Муцию Терцию в своей крепости в Пицене и строго наказал, чтобы в его отсутствие она не ездила в Рим. Он предвидел длительную кампанию и не находил ничего хорошего в том, чтобы его красивая жена подвергала себя искушению.

Помпей собрал тысячу всадников из своей старой кавалерии и намеревался прибавить к ним навербованных в Заальпийской Галлии — одна из причин, почему он предпочел идти в Испанию по суше. К тому же он был плохим моряком, боялся моря и не доверял водной стихии, хотя зимние ветры благоприятствовали плаванию.

Помпей изучил все карты, поговорил с торговцами и другими людьми, часто бывавшими на дорогах в Испанию. Домициева дорога была очень трудной, и Помпей это знал. Отправляясь с остатками армии Лепида из Сардинии в Лигурию и оттуда в Испанию, Марк Перперна Вейентон с большим удовольствием причинил Риму на всем своем пути наибольший вред. В результате все основные племена Заальпийской Галлии подняли мятеж — гельвии, воконтии, саллувии, вольки-арекомики.

Хуже всего было то, что волнения в дальней галльской провинции задерживали продвижение Помпея в Испанию. Ему приходилось преодолевать сопротивление враждебно настроенных и страшно воинственных племен. В конечном успехе он не сомневался, но ему отчаянно хотелось прибыть в Ближнюю Испанию до наступления зимы. Если он хотел сделать так, чтобы не Метелл Пий, а он сам одержал победу над Серторием, он не может потратить целый год на то, чтобы попасть в Испанию. А при наличии волнений в Заальпийской Галлии это казалось вполне вероятным. Все перевалы через Альпы находились под пристальным вниманием того или иного племени, в данный момент мятежного. Саллувии, охотники за головами, контролировали высокие отроги Приморских Альп. Воконтии занимали долину реки Друенции и горный перевал Генава. Гельвии охраняли средние подступы к долине Родана, а вольки-арекомики блокировали Домициеву дорогу в Испанию ниже центрального массива Цевеннского хребта.