Фавориты Фортуны

Маккалоу Колин

— Бояться меня не надо, если вы будете прилично себя вести, — весело сказал им Цезарь, глаза его смеялись. — Но если я увижу, что вы хулиганите, — берегитесь!

— Ты очень высокий, но мне ты не кажешься очень сильным, — сказал старший мальчик, самый симпатичный из троих.

Впрочем, на вкус Цезаря, глаза у него были слишком близко посажены. Теперь они смотрели на него в упор. Их выражение говорило о том, что мальчик не лишен смелости и ума.

— Однажды ты повстречаешься с худеньким, маленьким человеком, который сильно хлопнет тебя по спине, а ты не успеешь и пальцем пошевелить, —

предрек ему Цезарь. — А теперь ступайте домой и присмотрите за своей мамой. Лучше бы вам хорошенько заниматься школьными заданиями, вместо того чтобы шляться по Субуре, попадая в неприятности и обкрадывая людей, которые не сделали вам ничего плохого. Уроки принесут вам в будущем больше пользы.

Марк Антоний-младший удивленно посмотрел на Цезаря.

— Как ты узнал об этом?

— Я знаю все, — сказал Цезарь, закрывая за ними дверь. Он вернулся к остальным женщинам и снова сел. — Вторжение германцев, — фыркнул он. — Какое страшное племя мальчишек! Кто-нибудь следит за ними?

— Никто, — ответила Аврелия. Она вздохнула с явным удовольствием. — А мне понравилось, как ты расправился с ними! У меня руки чесались отшлепать их, как только они появились.

Цезарь смотрел на Муцию Терцию, по его мнению удивительно привлекательную женщину. Брак с Помпеем явно пошел ей на пользу. Мысленно он добавил ее имя в список своих будущих жертв. Помпей просто напрашивался на это! Но пока еще не время. Сначала пусть этот противный Крошка Мясничок поднимется еще выше. Цезарь не сомневался в своей победе над Муцией Терцией. Он несколько раз поймал на себе ее взгляд. Нет, еще рано. Пусть этот плод дозреет на виноградниках Помпея, а потом он его сорвет. А сейчас у него было достаточно лакомств — Метелла, жена Гая Верреса. Вспахивание ее борозды было очень приятным занятием!

Его дорогая женушка наблюдала за ним, поэтому он отвел взгляд от Муции Терции и посмотрел на нее. Когда он подмигнул ей, она едва не хихикнула и продемонстрировала черту, которую унаследовала от своего отца, — залилась румянцем. Чудесная женщина. Никогда не ревнует, хотя, конечно, до нее доходят слухи и, вероятно, она верит им. После всех этих лет она должна была бы знать своего Цезаря! Но она была воспитана Аврелией, поэтому его похождения никогда не обсуждались, а он, естественно, никогда не говорил об этом. Любовные истории на стороне не имели к ней никакого отношения.

Со своей матерью Цезарь не был так скрытен. Это была ее идея — соблазнять жен мужей, равных себе. Он не стеснялся время от времени спрашивать ее совета, когда чья-нибудь жена не поддавалась. Женщины оставались загадкой. И всегда будут загадкой, как он подозревал. К мнению Аврелии стоило прислушаться. Теперь, когда она вошла в круг обитателей Палатина и Карин, она вникала во все сплетни и обязательно сообщала их ему без приукрашивания. Ему, конечно, нравилось сводить женщин с ума, а после бросать их. После этого мужья-рогоносцы для них уже не существовали.

— Думаю, все вы собрались, чтобы утешить Юлию Антонию, — сказал он.

Ему было интересно, хватит ли у матери нахальства предложить ему сладкого разбавленного вина и маленьких пирожных — обычное угощение женщин, собравшихся поболтать.

— Она пришла ко мне, притащив

с собой все побрякушки и этих ужасных мальчишек, — сказала тетя Юлия. — Я не знала, как справиться со всеми четырьмя, и привела их сюда.

— А ты как раз сидела у тети Юлии? — спросил Цезарь у матери с обезоруживающей улыбкой.

Аврелия неудачно вдохнула, закашлялась.

— Я часто прихожу к Юлии, Гай Юлий. Квиринал совсем близко от Пинция.

— Да, конечно.

Он так же улыбнулся тете Юлии, которая ни в коей мере не осталась равнодушной к этой улыбке, но, естественно, воспринимала ее совсем по-другому.

— Увы, я подозреваю, что теперь значительно чаще буду видеться с Юлией Антонией, — вздохнула тетя Юлия. — Если бы я умела так же обращаться с ее сыновьями!

— Ее визиты скоро прекратятся, тетя Юлия, и я обязательно поговорю с мальчишками, не беспокойся. Думаю, скоро Юлия Антония опять выйдет замуж.

— Да кто же захочет на ней жениться! — фыркнула Аврелия.

— Всегда находятся мужчины, особенно восприимчивые к чарам совершенно беспомощных женщин, — ответил Цезарь. — К сожалению, она не умеет выбирать. Поэтому тот, кто на ней женится, будет таким же, как Марк Антоний, не лучше.

— В этом, сын мой, ты абсолютно прав.

Цезарь посмотрел на свою сестру Ю-ю, которая до сих пор не проронила ни слова. Она всегда была молчаливым членом семьи, несмотря на живой характер.

Она улыбнулась ему его же улыбкой.

— Я очень довольна мужем, которого ты выбрал для меня, Цезарь. И готова признать, что молодые люди, которые нравились мне до замужества, оказались довольно посредственными.

— Тогда тебе лучше позволить Атию и мне выбрать мужа для твоей дочери, когда придет время. Атия будет очень красивой. И умной. Что означает, что она будет нравиться не всем.

— Жаль, правда? — спросила Ю-ю.

— Жаль, что она умна или что мужчины этого не оценят?

— Последнее.

— Мне, например, нравятся умные женщины, — сказал Цезарь, — но их мало, и они редко попадаются. Не беспокойся, мы найдем Атии кого-нибудь, кто оценит ее качества.

Тетя Юлия поднялась.

— Скоро стемнеет, Цезарь. Я знаю, что ты предпочитаешь, чтобы тебя звали так все, даже твоя мать. Но мне до сих пор не привыкнуть! Я должна идти.

— Я попрошу сыновей Луция Декумия найти для тебя носилки и проводить тебя.

— У меня есть паланкин, — сказала тетя Юлия. — Муции не позволяют ходить пешком, поэтому мы с большим комфортом проехали между Квириналом и Субурой. Точнее, так было бы, если бы мы не были вынуждены разделить удобство с Юлией Антонией, которая буквально залила нас слезами. И для сопровождения у нас имеются храбрые мужчины.

— Я тоже приехала в паланкине, — добавила Ю-ю.

— Вырождаются люди! — фыркнула Аврелия. — Вам следует больше ходить пешком.

— Я бы хотела ходить пешком, — тихо отозвалась Муция Терция, — но мужья рассуждают не так, как ты, Аврелия. Гней Помпей находит, что мне неприлично ходить пешком.

Цезарь навострил уши. Ага! Небольшое разногласие! Она чувствует, что ее ограничивают, сужают сферу общения. Но он ничего не сказал, просто ждал и болтал со всеми, пока слуга бегал, чтобы поймать носилки.