Федор Годунов. Потом и кровью
Шрифт:
Я мысленно усмехнулся, соглашаясь с сечевиком. В полководческом даре знаменитого гетмана сомневаться просто глупо. Он потом всей своей жизнью это докажет. И в храбрости ему опять же не откажешь. И под Варной вместе со мной в самое пекло сунулся, и здесь за спинами казаков отсиживаться не стал, собственнолично вылазку на турецкую крепость возглавив. Эх. Ещё бы на меня лютым волком не смотрел, и совсем золотым человеком стал!
И, в данный момент, Сагайдачный безусловно прав. Я вгляделся в догорающий плот, застывший между чайками и Эски-Таваном. Мы сейчас из этой крепости, возвышающейся посередине Днепра, как на ладони видны. Заметят, что чайки к правому берегу поплыли и тут же своим соседям в Казы-Кермене об этом
Во всяком случае, в главном, моя задумка уже удалась. Османы настолько в готовящийся штурм левобережной крепости поверили, что часть гарнизона из двух других крепостей на пароме в Ислам-Кермен перебросили. Если бы не пушки, хоть сейчас Казы-Кермен брать можно было бы. Вряд ли там в гарнизоне больше двух-трёх сотен бойцов осталось.
— Ничего, долго они плоты палить не будут, — подтвердил мои мысли Янис, третий и последний член нашего братства по веслу, решивший принять участие в вылазке.
Порохню Бородавка себе в помощь забрал, а Грязнова, хоть тот в бой и рвался, я под присмотром Настёны вместе с другими бывшими рабами оставил. Слаб ещё Василий Григорьевич, хоть на ноги уже и встал. Не дай Бог, опять рану разбередит. Да и староват он по крепостным стенам лазить. Случись что, где я ему замену найду?
Аника же, как и при взятии Варны, желания принять участие в наметившейся авантюре, не выказал. Он, похоже, как и всякий торговый человек, хоть кровавой драки и не боялся, но и возможности в ней поучаствовать, не искал. Ну, хоть за Настей приглядит. То же дело нужное. особенно если со мной что-то очень нехорошее случится.
— Убедятся, что мы тишком стоим, да успокоятся, — продолжил, тем временем, литвин, у которого на этот счёт было другое мнение. Если набег на Варну его никаким боком не касался, то тут о его свободе речь идёт. А в таких случаях он за чужими спинами отсиживаться не привык. — Тем более, что запорожцы громко вокруг крепости шумят. Отсюда, и впрямь, кажется, что всерьёз дело к штурму ведут.
Я согласился, радуясь про себя, что попал в число той четвёрки, что должна была одну из чаек к середине реки отогнать, а значит, прятаться на дне большой лодки, подобно остальным, мне было не нужно. По задумке турки должны были решить, что всё запорожское войско для штурма на берег высадилось, а лодки к середине Днепра отогнали, чтобы полоняников и добытое в Варне от татарских наскоков уберечь. А то, что в чайках кроме того ещё с полтысячи запорожцев лежит, им было знать совершенно необязательно. Так что разворачивающиеся возле Ислам-Кермена боевые действия, я мог довольно неплохо рассмотреть (благо турки, при наметившемся наступлении сечевиков, подожгли заранее выложенные перед крепостью костры, знатно осветив окрестности). Запорожцы, с готовностью ретировавшись под натиском пушечного огня со стен, теперь в свою очередь обстреливали крепость из чего только можно. Урона крепостным стенам это практически не несло, но смотрелось в сполохах бушующего огня довольно красочно.
— Пора, — прошептали у меня за спиной.
Отрываюсь от завораживающего зрелища, вглядываюсь в заскользившие чёрными тенями к противоположному берегу лодки.
Действительно, пора! Вот сейчас всё для меня и решится. Смогут запорожцы прорваться мимо турецких крепостей, выживу сам в предстоящей схватке и первую часть моего плана, задуманного ещё в Москве, можно считать выполненным. Лучшего чем Запорожская Сечь места, где можно будет спокойно переждать до смерти ЛжеДмитрия мне, пожалуй, и не найти.
Сажусь на скамью рядом с Тараско, налегаю на весло.
— Ну, с Богом, хлопцы, — перекрестился сидящий передо мной Евстафий, поставленный в нашей лодке за старшего. — Вёслами ровней гребите, без всплеска чтобы.
Ну, тут, конечно, он перестраховывается немного. Это каким же слухом обладать нужно, чтобы в этакой канонаде всплеск вёсел услышать? Здесь уж больше на глаза рассчитывать приходится, что тоже, пока, не очень актуально. Мы ведь для начала вниз по Днепру пошли, прочь от почти догоревшего плота. И тут я с Сагайдачным полностью согласен. Лучше, лишний километр протопать, чем раньше времени на глаза туркам попасться. Тем более, они вон ещё один плот подожгли и на цепи по течению пустить собрались. Бдительные, сволочи!
— Шевелись, казаки, шевелись, — пробасил между тем Корч. — Подналегли. И так в хвосте идём!
Подналегли, направив чайку в правому, слившемуся с ночной чернотой берегу. Некоторое время молча гребли, напряжённо вслушиваясь в незатухающий грохот пушек и мушкетов.
Мда. Разошлись запорожцы! Похоже, Бородавка решил весь свой запас пороха изничтожить, лишь бы всё достоверно выглядело. Поставил, так сказать, успех всего похода на одну карту.
Берег появился неожиданно, резко ткнув крутым обрывом в нос чайки. Так же молча вылезли на сушу, (благо с борта чайки как раз грудью в конец обрыва упираешься), молча слились с другими еле различимыми в ночи силуэтами.
— Все ли? — откуда-то сбоку раздался хриплый голос Сагайдачного.
— Все, батьку.
— С Богом, товарищи. К крепости тихо подходим, чтобы нехристи не увидели. И чтобы ни слова, покуда крики да пальба не начнутся. А там к стене бегите без оглядки. Спуску нехристям не давайте!
Ну, да. Напор и натиск — наше всё! Ну, и численное преимущество. Всего к правому берегу Днепра чуть более полтысячи запорожцев высадились, а османов, по подсчётам (надеюсь верным) не больше трёх сотен в недостроенной крепости осталось. Почти один к двум, в общем.
Вроде бы и хорошая арифметика получается, правильная, но, как в таких случаях говорится, дьявол кроется в нюансах.
Начнём с того, что соотношение штурмующих по отношению к осаждённым, по правилам того времени, должно было быть не меньше чем пять к одному. И это ещё при поддержке пушек и стрелков огненного боя, что осаждённым мешали активно отстреливаться. У нас же все пушки вон, на противоположной береге порох показательно изводят.
А вот у турок пушек хватает. Что в сторону Днепра, что в степь, не один десяток стволов хищно ощетинилось. И главное, всё вокруг крепости давным-давно пристрелено. Местным пушкарям и целится особо не нужно. Только ядра подносить успевай да незадачливых вражин пачками в землю утрамбовывай.
Ну, тут ещё ладно. С голой грудью на стены никто лезть и не собирается. У атакующих будет только одна задача; боем основную часть турецкого гарнизона ненадолго связать. Чтобы у басурман даже возможности не было сколь-нибудь значительные силы на выручку пушкарям к противоположной стене бросить. Чтобы дать хоть немного времени тем четырём десяткам смельчаков, что примут участие в дерзкой вылазке в крепость. А там уже всё от нас зависеть будет. Сможем незамеченными к крепости подобраться и на стену залезть, успеем пока враги не опомнились к вороту с цепью добраться да стопор вырвать — хорошо. Все чайки сразу на прорыв пойдут и выживших по возможности подберут. Так что слова о том, что со скалы в Днепр сигать придётся, шуткой не были. Иной возможности убраться относительно целым из Казы-Керменя после успешной акции, просто не было. А если не получится у нас дорогу запорожскому флоту освободить… Ну, тогда это меня волновать уже не будет. Пусть тогда у Бородавки, о том, что дальше делать, голова болит.