Феечка с сердцем дракона
Шрифт:
Тут розовая очень ошибалась. Для себя Фабиан тоже заготовил важную роль, и называлась она «слепой влюбленный».
Аэда не терпела конкуренции, она всегда хотела быть центром вселенной. И Фабиан собирался звонко щелкнуть сестру по носу: вести себя так, словно в этом мире для него не существует никого, кроме Эри.
Он планировал сразу после ужина заявить королеве, что женится на дочери дракона. Это его решение, и никто не посмеет ему запретить. Он встретил самую красивую (щелчок номер один), самую умную (щелчок номер два) и самую талантливую,
— Звучит неплохо, — вынуждена была признать Эри, когда Фабиан выдал ей заготовленную тираду. — Даже я б, наверное, не рискнула сказать такое самой королеве… Но ты уверен, что сможешь изобразить, будто влюблен в меня?
Фабиан посмотрел в сверкающие большие глаза, обрамленные длинными ресницами, окинул взглядом шелковистые локоны, гладкую кожу, фигуру, от которой пульс переходил на галоп…
— Смогу, — твердо ответил он.
«Тем более, что мне и не нужно ничего изображать», — пронеслось у него в голове, но Фабиан вовремя прикусил язык. Эри знать об этом было вовсе не обязательно.
— Ну что? — с наигранной бодростью произнес он и встал. — Перейдем к танцам?
Глава 18
Эренида Янброк
— С ума сойти! Я в кронфейском дворце! Музы, об этом можно только мечтать! О, Эри, спасибо тебе, спасибо, спасибо! — И Соль вцепилась в мой локоть так, словно хотела вырвать руку из плеча.
Пальцы скрипачки — это, знаете ли, похуже клещей рябого Грэта!
Если честно, я вообще не собиралась мириться с оранжевой. Вооруженный нейтралитет меня вполне устраивал: ни тебе безумных теорий о пророчестве, ни расспросов о Фабиане… Красота!
Но феи катастрофически не умеют конфликтовать. То есть, как: поссориться с ними, конечно, можно, но надолго ли? У этих разноцветных бабочек злопамятства столько же, сколько мозгов у лягушки. А это мало, уж поверьте, мы с лекарем Аконитти проверяли!
Не знаю, что именно сподвигло Соль снова начать набиваться ко мне в подружки. Может, тот факт, что я ушла от профессора Бургунди, и оранжевая стала его единственной любимицей, может, Солианну просто разобрало любопытство, почему я кричу во сне…
Ну да, кошмары про Фабиана и кровавую луну повторялись. Не каждую ночь, но от этого мне было не легче. Мучительные картинки маячили перед глазами даже днем.
Забавно, правда? Мужчина, которого я когда-то хотела убить больше всех, стал единственным, кого бы я убить не смогла ни за что. А ведь он манипулировал мной! Поцелуй, от которого у меня сердце вывернулась наизнанку, оказался очередным трюком из его огромного ректорского арсенала… И все равно даже во сне смерть Фабиана причиняла мне ощутимую боль!
И пусть я не из тех, кто жалуется, сбросить хотя бы часть этого груза хотелось.
Я пробовала рассказать про кошмары
— Ну и ужас, — сочувственно сказал он. — Мне вот тоже как-то приснилось, что я обрел внутреннего дракона. Лечу, значит, над Аурвиром, птички щебечут, и радуга такая яркая. Ну, я подумал: что будет, если я пролечу сквозь нее? И вот я разогнался — и раз! А потом еще обратно — оп! И под ней вот так снизу — шнырь!
И этот увлекательный сон мне пересказывали около часа. Больше я к Нарту с откровениями не совалась. А Соль… Она просто удачно подвернулась. Разбудила меня за долю секунды до того, как моя драконица спалили Фабиана, и уже за это я была оранжевой бесконечно благодарна.
Меня, как обычно, прошиб холодный пот, Соль заботливо подала воды, невзирая на наши прошлые конфликты и… Сама не понимаю, как так вышло, но я выложила ей все. Только предупредила напоследок:
— Но если хоть слово скажешь про пророчество…
Оранжевая демонстративно заперла рот на невидимый ключик. Честно пыталась держаться, успокаивала, отвлекала. Усыпила короткой колыбельной, и я отдохнула от изнуряющих игр воображения.
Но уже к утру Тагетти прорвало. Первым, что я увидела, открыв глаза, была очередная книга и палец соседки, который активно тыкал в мутные строки, — спросонья я толком не различала буквы.
— Кровавая луна — это знак! — затараторила Соль, прежде чем я снова успела прикинуться спящей. — Красный цвет, который закрывает белое. Символ крови! Понимаешь, к чему я? Ну же, Эри. Красное… Белое… Видишь связь?
— Красное и белое бывает только вино. И я бы с радостью с тобой выпила, но имей совесть! Только половина седьмого, у нас еще занятия! И в академии все равно не достанешь…
— Это намек на ту самую кровь королей! Подсознание хочет достучаться до тебя, Эри! — воскликнула Соль, и тем самым лишь укрепила мое желание выпить.
Эх, а в Фервире глинтвейн подают даже на завтрак…
— Теперь я поняла, — продолжала оранжевая, меряя шагами комнату. — Очевидно, в пророчестве говорилось про кровь именно кронфей. Они же белые! Возможно, это все как-то связано с ее величеством Аэдой-тэй…
— Ерунда это все, — отмахнулась я. — Однажды я уже пустила кровь Фабиану, и никакой ясности. Не хочу ругаться, но давай забудем, а?
— Кровь Фабиана… — протянула Соль задумчиво.
Мне казалось, что она сейчас ужаснется, рухнет в обморок, но вместо этого оранжевая завалила меня вопросами о том, как, когда и при каких обстоятельствах я ранила ректора.
— Нет, — вынесла она вердикт. — Он здесь ни при чем. Он фигурирует в твоем сне только как брат королевы. Главный символ здесь луна. Это женственность! Недаром магнолию называют лунным цветком. Но меня беспокоит другое. Вряд ли ты когда-нибудь предстанешь перед ее величеством лично… Может, конечно, Астиль-тэй сделает из тебя лекаря, тебя возьмут на работу в кронфейский дворец… Музы, как же долго ждать!