Феерия для другого раза II (Норманс)
Шрифт:
Два самолета столкнулись под Бьянкуром! видите… какое великолепие… костер в небе… гудящий огненный шар! он рухнул на крыши!.. костры вспыхивают с новой силой!.. и на какой высоте!.. Эйфелева башня!
Жюлю достанется по полной программе!.. я думаю, он взлетит высоко!.. я бы его с удовольствием увидел на Эйфелекой башне!.. прыгающего… подпрыгивающего… как яйцо в кипятке! он, его тележка, все! именины сердца!
Я вам уже рассказывал про поезда… летящие в воздухе… пятнадцать, двадцать экспрессов, они грохочут… горящие светофоры., они мчатся через небесный туннель… словно эхо разносит стук колес! скоро в небе будет грохотать, как на заводах… на острове Жатт!..* [44] Жатт атакуют!.. они направляются к нашим высотам… жаль! жаль!.. они решили разрушить Монмартр, мельницу?… наконец-то… они поливают нас огнем, осыпают бомбовыми ударами, сотрясают до печенок… но пока что настоящих разрушений нет…
44
На острове Жатт, расположенном на Сене, находились авиазаводы Козине.
Он не оправдал их надежд, придурок… они его больше не слушаются…
– Послушай его! посмотри на него, Лили! – кричу я ей прямо в ухо…
Самолеты больше не пикируют на нас… они сбрасывают составы бомб где-то там… вспыхивают огненные гейзеры… на запад! все на запад!.. багровое зарево… голубое… желтое… опять заводы! заводы! один!.. два! три!.. четыре!
– Скажите, пожалуйста, он захотел получить печь!
Мне кажется, он получил то, что хотел – глину! Есть из чего лепить глиняные статуи – Нотр-Дам, Опера, Триумфальная Арка, холм Валерьен!
Вот они видны, лучше, чем днем, полыхающие огнем!
– Скажи, разве это художник, а? художник?
Я спрашиваю ее… но такой грохот! она мне кричит в левое ухо… но я же им ничего не слышу…* [45] кроме грохота… Теперь нас трясет больше, чем его… дом ходит ходуном, куда той мельнице… это из-за наших подвалов… из-за них мы так уязвимы… чудовище на колесиках берет верх! берет верх!.. ему хотелось бы, но нет, еще нет! настоящая катастрофа! и пускай бесомолеты уничтожают Монмартр… разрушают Сакре-Кёр!.. еще ужаснее, чем можно было представить! вот сейчас… я вижу! вижу! я различаю! два, которые ему подчиняются! два самолета, они отделяются от других… с севера! вы бы видели размах их крыльев!.. крылья белее белого… почти прозрачные!.. лучи прожектора с высот Ангьен… преследуют их, ловят, догоняют… охота! стрельба!.. разбушевавшаяся стихия! сколько винтов у этих самолетов? Бьют пушки, воют снаряды: как минимум три батареи плюются огнем на улице Лёпик… воздух вибрирует! и наша квартира снова! книжный шкаф пустился в пляс… танцует полечку со столом и стульями… а потом бросок к двери! на лестницу! все вещи трясутся, корчатся, дали себе волю! пьяная оргия тяжеловесов! компания для Жюля!.. осыпается штукатурка, падают кирпичи с потолка! все как надо, все путем, как говорится, а он в своей гондоле, требует помощи!
45
«Ухо – я полностью оглох на левое ухо, и в нем не прекращаются сильные шумы. Это мое постоянное состояние с 1914 г., последствие первого ранения и контузии, когда я был отброшен взрывной волной на дерево».
– Шатайся! качайся! танцуй, свинья! – выражаю я свое восхищение.
Жажда, да никакой жажды, я же вижу… он даже не пытается сломать перила! он думает, что он… нет! нет! нет!
Чпок! и чичпок! звук такой, словно пробка выскочила! гигантская пробка! из пустого пространства Колэнкур! да! пустота Колэнкур! грохот!.. из гигантской бутылки, мы и не думали… не осмеливались! слишком велика, вот! слишком! я бы даже сказал, фантастический грохот, но это лишь жалкий литературный приемчик!.. а я всего лишь хроникер! оглушительный шум, вот!.. гигантская пробка из огромной бутылки выскочила в районе Батиньоль! Чпок! другая! в пустоте Колэнкур! Жюлю настает конец!.. другой разговор! вот что это было, он пытался сказать… жесты!.. совсем другие жесты! меня не обманешь! с палками, без палок!.. все звал эти бомбы, призывал самолеты… накликал беду… они летели, следуя его указаниям! тарарарам! я видел! руки, простертые к небу! знак! сюда! сюда!
Но не только Колэнкур… еще и Кардине… улица Дюам… ниже… подумайте, не ужас ли это? как минимум четыре здания взлетят! и снова: чпок!.. и воронка на месте дома, мгновенно! внезапно появилась! лава, потоки огненной лавы! выше! выше! брызги вокруг! весь квартал залит огнем! до самой церкви… мэрии… вся площадь, видите? и метро! затоплено! там должно быть невыносимо жарко! они все там! вся площадь взрывается бенгальскими огнями… вулкан брызг! и все из-за Жюля! из-за него! он выиграл! Ах, досталось кварталу Гутт д'Ор! но мэрии Жоффрен еще хуже! она вся охвачена огнем!.. Маркаде тоже! Кюстин! Орнано!..
– Да здравствует мэрия! – кричу я Жюлю. – Эй, трус, прыгай! эй, переступи барьер, деревенщина!
Я твержу: «Прыгай!..» – а у него же нет ног!
Я
Ох и сволочь!
Да пусть все горит огнем! И он, и мельница, крылья, гондола!.. Пусть знает, как наводить порчу на бедную Арлетт и маленьких танцовщиц! как обзывать меня бошем, позорить перед людьми!
А сколько их перебывало у него в мастерской? сто? тысяча? да не знаю я!.. клиенты… цыпочки… туристы… дамочки…
– Вот тебе гипс! и лепка! и «мокко»! сволочь! Господи, когда закончится этот кошмар!
Я это выкрикиваю между двумя взрывами! я должен был это сказать!.. сейчас или никогда!.. потому что «никогда» – это реальность! Монмартр содрогается, как и мебель!.. не только проспект, но и недра! Беффруа, Сакре-Кёр… от каждого удара, взрыва… все трясется, скрипит, раскалывается… слышно, как камни с грохотом перекатываются по улице… все рушится… и что?… и оп! мельница! я больше никогда не увижу его, в шапке, с дурацким рожком и на колесиках! горшок с дерьмом!
Небеса разверзлись… слева, да, точно!.. Крраккк! на юге! Дранси! значит, Дранси! Дранси попало под раздачу! высоко в небе облитые золотом облака… целый караван облаков… желтых… потом зеленых… будто возникшая ниоткуда, извергающаяся с небес огненная лава… хотя я вам уже об этом рассказывал… но кажется, здесь плавится само небо… следом – вздыбленные улицы… змеевидные ленты огня… кружатся… пронзают облака… вон церковь взлетела, перевернулась, ее островерхий шпиль словно пылающий палец! грозящий небесам! поразительно! опрокидывается прямо на нас!.. церковь Отей… я вам об этом рассказывал!.. но сама церковь не полыхает… больше отражает… вот, вы теперь видите, как это все неопределенно… неясно!.. взлетает… я не могу вам передать все эти краски, я все-таки не художник… не получается! для этого нужен талант живописца… а я всего лишь хроникер… но Жюль, я его даже побаиваюсь, настоящий художник! больше чем художник! Я не выпускаю его из виду! пусть изворачивается! кружится! он больше меня не обманет!
Ба-бах! нас швыряет на подоконник! контрудар!.. весь этаж! эх, хроника! хроникер! прощайте! Лили! я! все!.. удары!.. уходим! падение!.. в пустоту!.. переворот!.. улетаем!.. перила плавятся… а, прямое попадание!.. я догоняю шкаф! хватаюсь за ножку шкафа! Он вернулся с лестницы… только что вернулся!.. остальная мебель его вытолкнула… все это еще плясало… даже на лестнице!.. вот она, взрывная волна… а шкаф спас мне жизнь!.. мы чуть не вылетели через окно… а если бы я не держал Лили за талию?…
Но я все-таки не упускаю Жюля из виду!.. кто вывалится первым!.. пари!.. весь проспект в огне! Самое настоящее светопреставление! в воздухе! шрапнель!.. церкви валятся, рушатся! ну? ну? Я хочу, чтобы Лили это увидела… и пусть внимательно на него посмотрит! на своего лягушонка-в-коробчонке! как он держит контрудары, когда мельница касается земли… по крайней мере, почти… с высоты!.. наклоняется… и снова поднимается! гремят литавры Небесного оркестра! вспыхивают огни! по мановению его пальца! его дирижерской палочки! он упоенно командует! ах, палочка! палочка! палочка! смерч! С высот Шантильйи!.. целый флот самолетов!.. сперва светлячки… и вжжжжжж!.. увеличиваются в размерах… разрастаются… громыхают! он их отсылает назад!.. величественный жест!.. десять молний ударяют в заводы… на севере!.. и гул сотен моторов! вот как он работает!.. и в то же время… почти… ну, три-четыре воронки в Аньер, синеют… потом краснеют… и полыхающий поток низвергается на Клиши…дома, возможно, я знаю, кто в них живет…* [46] они отрываются от земли… поднимаются… исчезают… где-то высоко, очень высоко! Я узнаю Бульвар Лоррен!.. он плывет среди облаков!.. целый город плавает в воздухе! в небе! вверх ногами!.. отдаленные Бульвары… пригороды, газометры… И заводские трубы факелами… свечами!.. и очертания проспекта Гавено!.. нашего! меня не проведешь! отражение! это оптический эффект, вот и все! все дома до Франкёр… магазинчики, деревья… сарабанда под контрудары… проекция города на небеса! силуэты!.. всего, что горит внизу!.. это может поразить слабую психику! это не мой случай, черт! совсем нет!.. я не поклонник оптики! оптика слишком современна! с неба больше ничего не падает – ни домов, ни церквей… ни Жюля, да и Жюль успокоился!.. это сарабанда!.. мины и бомбы!.. опустошение!.. а он… колеблется… качается… колышется… его мельница не горит!.. и перильца его платформы… всех-то и потерь, что одна палка!.. весь сад под ним объят пламенем! пылают сады вокруг! какая жара!.. Пекло! он хочет пить?… ну и что… мы тоже… он не падает? удерживается! мне нравится оскорблять его, как хочу, так и ворочу! и он стоит! его площадка поднимается, вздыбливается, дергается… он играет налетающими смерчами… и гляньте-ка!.. смеется!.. он смеется, каналья!
46
Селин проживал в Клиши с 1927 по 1929 гг., занимался медицинской практикой.