Фельдмаршал должен умереть
Шрифт:
— Человек, раскусывающий ампулу, начинённую цианистым калием, вряд ли станет вдаваться в подобные вкусовые изыски. Но если нашим потребителем решитесь стать лично вы…
— …То уж для меня вы по-дружески постараетесь.
— По особому заказу. Хотя торопиться не советую…
— Нетрудно предположить, — резко прервал его Бургдорф, не Яселая прислушиваться к его советам, — что самоубийце будет не до вкуса и запахов яда.
Почувствовав, что генерал так и не решится взять с его ладони ампулу, гестаповец из «Особой химической лаборатории
14
— Так почему вдруг вы упомянули Корсику, синьора Петаччй? — как бы игриво, ненавязчиво поинтересовался Скорцени. — Разве с этим островом у вас связаны некие романтические воспоминания?
Опять несколько мгновений выжидающего молчания.
— Связаны, да только не мои. И не столько воспоминания, сколько блистательные грёзы. Мне стало известно, что Муссолини намерен еще раз встретиться с вами. С глазу на глаз. И собирается уже более решительно предложить вам остаться здесь. Пусть даже, для начала, при штабе генерала Вольфа. Кстати, генерал СС Вольф не возражает.
— Исключено, — буквально прорычал Скорцени своим камнедробильным басом.
— Тем не менее, сегодня он говорил по этому поводу с «Вольфшанце».
— Муссолини или Вольф?
— Муссолини, естественно. Подробностей не знаю, но ясно, Что речь шла о вас.
«Об операции «Бристольская дева» обергруппенфюреру ничего не известно, — лихорадочно соображал Скорцени. — Во всяком случае, на первом этапе, на этапе самих поисков, он не должен был знать о ней. Тогда откуда утечка информации?».
Еще раз прислушайтесь к доброму совету, синьора Петаччи, смените своих информаторов. Что же касается упомянутого вами разговора Муссолини, только не с Вольфшанце», а с Берлином, то по моей просьбе он договорился с Кальтенбруннером о том, что мне будет предоставлено еще несколько суток для небольшой развлекательной поездки.
— На Корсику, — игриво повела бедрами итальянка. — Обожаю этот остров, ведь это родина Бонапарта.
— Правда, звонить должен был не сам дуче, а кто-то из адъютантов или секретарей.
— Якобы для того, чтобы оставить вас при ставке дуче. Но это так, для дезинформации противника. На самом же деле вас, как никогда раньше, тянет на Корсику, обер-диверсант рейха, туда, поближе… Впрочем, чувствую, что к серьезному разговору на эту тему вы пока что не готовы, — сжалилась над ним Кларета. — Поэтому вернёмся к дуче. Вы согласны со мной? — потянулась через стол Кларета, примирительно прикасаясь пальцами к его руке. Это был жест мольбы.
— В чём?
— В том, что у Италии должен быть один «герой нации». Только один. И этим героем навсегда должен остаться дуче Муссолини.
— А почему вас вдруг так заклинило на его героизме, Кларета? Что происходит?!
— Видите ли, сейчас, когда мы оказались вне стен Рима, приходится учитывать буквально всё, любое обстоятельство,
— Но и в Риме кое-кто тоже чувствует себя изгнанником.
— Уже нет, — решительно и жестко возразила Кларета. — Ситуация изменилась. Теперь те, в Риме, чувствуют себя в седле, так что мы свое время упустили. Хотя поначалу, когда дуче только вернулся в Италию после побега из горнолыжного отеля «Кампо Императоре», при дворе короля дарило полное смятение. Время настолько упущено, штурмбаннфюрер, что теперь уже мы вынуждены говорить самим себе правду.
Кларета поднялась, и Скорцени направился вслед за ней, чтобы проводить. Однако у двери, ведущей в гостиную, женщина так резко и неожиданно остановилась, что чуть было не уткнулась в грудь Отто.
— Только ради бога, не увлекайтесь, Скорцени! — страх, с которым она взмолилась об этом, не мог быть поддельным. — Вы же понимаете, что здесь это ни к чему не приведет, — почти шепотом доверилась она гостю. Здесь — ни к чему. Конечно, можно было бы рискнуть…
— Можно было бы?
— А что — нет? У наших офицеров это называется: «Походный вариант»… Когда они предаются ласкам с женщинами при любых возможных условиях. У вас это называется по-иному? — Не ожидая ответа, женщина вновь сдержанно улыбнулась и едва Заметным движением провела пальцами по его руке.
— Походная любовь везде называется походной.
«Кажется, она у меня доиграется! — мелькнуло в возбужденном сознании Скорцени. — Это будет один из самых походных, Прямо таки маршевых вариантов…».
— К тому же опасность исходит не только от Муссолини. Мне известно, какие чувства испытывает к вам княгиня Сардони.
Скорцени наткнулся на её слова, как на копье телохранителя, И замер. Кларета заметила это, реакция мужчины явно импонировала ей.
— Княгиня Сардони?
— Мария-Виктория, — с кокетливым ехидством подтвердила наложница несостоявшегося властелина мира. Но при этом Игриво скосила глазки, давая понять, что с её стороны тайна сия разглашению не подлежит.
— А что, собственно, вам известно о княгине Сардони? — насторожился штурмбаннфюрер.
— Всё, — победно развела руками Кларета, с озорным триумфом взирая на поверженного диверсанта. — Абсолютно всё! Даже то, что княгиня, с которой вы сдружились еще во время операции по похищению Муссолини и с которой вместе готовили похищение папы римского, уже знает о вашем появлении здесь и очень надеется, что я сумею уговорить вас навестить виллу «Орнезия».
— Так это вы должны уговорить меня встретиться с княгиней Сардони?! — интрига, которая по всем канонам подобных встреч уже, казалось, давно исчерпала себя, теперь вдруг приобретала новый виток и совершенно иной сюжет.