Фельдмаршал Кутузов. Мифы и факты

Троицкий Н. А.

Советские историки большей частью оценивали рейд Уварова и Платова восторженно, как «гениально задуманную и блестяще выполненную» операцию, «особенно важный» эпизод всей Бородинской битвы, ее «решающее мероприятие»⁵⁸⁴. Самый факт рейда так восхитил их, что они не только не анализировали его результаты, но и закрывали глаза на критическое мнение о нем К.Ф. Толя, А.П. Ермолова, М.Б. Барклая-де-Толли⁵⁸⁵ и самого Кутузова, который очень холодно встретил вернувшегося из рейда Уварова («Я все знаю — Бог тебя простит»), а после сражения не представил к награде из всех своих генералов только Уварова и Платова, прямо объяснив в ответ на запрос царя, что они не заслужили награду⁵⁸⁶.

Рейд

Уварова и Платова был предпринят малыми силами (4,5 тыс. сабель) , а главное, без должной энергии. У д. Беззу-бово русская конница была остановлена войсками генерала Ф.-А. Орнано⁵⁸⁷ и вернулась назад. Обходный маневр и удар по левому флангу Наполеона, на что рассчитывал Кутузов в надежде перехватить инициативу боя, не удались. Поэтому исследователи, желающие прославить Кутузова, ставят его (и себя) в неловкое положение, ибо превозносят как «гениальный» и «решающий» тот его маневр, который он сам признал неудав-шимся⁵⁸⁸.

Разумеется, неудача «диверсии» Уварова и Платова была относительной. По меткому определению А.И. Попова, «диверсия принесла больше пользы русской армии, чем нанесла вреда французской»⁵⁸⁹. Она отвлекла внимание Наполеона (илщератор сам помчался к д. Беззубово узнать, в чем дело) и заставила его на два часа приостановить штурм Курганной высоты⁵⁹⁰. Хотя высота после этого все равно пала, тем временем Барклай-де-Тол-ли заменил в центре остатки корпуса Раевского последним свежим корпусом Остермана-Толстого⁵⁹¹, а Дохтуров привел в относительный порядок расстроенное левое крыло.

Только к 14 часам французы начали общий штурм Курганной высоты, которую с утра они уже занимали, но были выбиты оттуда. Вот как это произошло⁵⁹². Около 9 или 10 часов вице-король Италии Е. Богарне атаковал высоту силами приданной ему дивизии генерала Ш.-А. Морана из корпуса маршала Даву. Впереди этой дивизии шла бригада генерала Ш.-О. Бонами, которая и ворвалась на батарею Раевского. Но не успели французы закрепиться на высоте, как генерал-майор А.П. Ермолов неожиданно и для Наполеона и для Кутузова организовал блестящую контратаку. Он проезжал мимо с поручением от Кутузова во

2-ю армию и увидел беспорядочный отход русских от Курганной высоты, только что занятой французами. Ермолов обнажил саблю, остановил бегущих, взял из резерва четыре полка и лично, на коне, повел их в штыковую атаку, причем, по его рассказу, «имел в руке пук Георгиевских лент со знаками отличия военного ордена, бросал вперед по нескольку из них, и множество стремилось за ними»⁵⁹³. Рядом с Ермоловым в этой атаке участвовали его адъютант поручик П.Х. Граббе (будущий декабрист, граф, «полный» генерал) и начальник русской артиллерии 28-летний генерал-майор граф А.И. Кутайсов, который здесь погиб (лошадь его вернулась назад с окровавленным седлом, тело Кутайсова не могли разыскать)⁵⁹⁴. Сам Ермолов был ранен.

В «Записках» Ермолова лишь упомянуто, а в исследовании В.Н. Земцова, по данным разных источников, сказано о том, что одновременно с Ермоловым атаковали французов и отбили у них Курганную высоту пехотные полки генерал-майоров И.Ф. Паскевича (будущего фельдмаршала, светлейшего князя) и князя И.В. Васильчикова из 7-го корпуса Раевского, а также два кавалерийских полка генерал-майора барона Ф.К. Корфа, которых прислал Барклай-де-Толли⁵⁹⁵.

Генерал Бонами, отчаянно дравшийся врукопашную, был взят в плен. Полуживой от более чем 20 ран, едва не поднятый на штыки, он, чтобы спастись, назвал себя Мюратом, и русские солдаты, «изумленные такою храбростью» удальца в генеральском мундире, поверили ему⁵⁹⁶. Кутузов, которому доложили о «пленении Мюрата» раньше, чем принесли на носилках пленного, усомнился,

так ли это, но, чтобы поднять дух войск, использовал доложенное. Хорошо представлена эта сцена в пьесе К.А. Тренева «Полководец»: «Кутузов. Ну какой там Мюрат... Мюраты в плен не сдаются. (Кайсарову⁵⁹⁷.) Объявить по фронту, что маршал Мюрат взят в плен»⁵⁹⁸.

Итак, к 14 часам французы начали решающий штурм Курганной высоты. Наполеон рассчитывал не просто взять высоту, но и прорвать здесь, в центре, русский боевой порядок. Ураганный огонь по высоте открыли 300 французских орудий — не только с фронта, но и с обоих флангов, т. е. со стороны Бородина и Семеновской, буквально засыпая ядрами стоявшие на высоте и вокруг нее полки 4-го корпуса, дивизий П.Г. Лихачева и П.М. Капцевича из 6-го корпуса, 2-го (Ф.К. Корфа) и 3-го (К.А. Крейца) кавалерийских корпусов, конногвардейцев, кавалергардов, преображенцев, семе-новцев. Все они под опустошительным перекрестным огнем врага несли тяжелейшие потери. «Казалось, — вспоминал Барклай-де-Толли, — что Наполеон решился уничтожить нас артиллериею»⁵⁹⁹. Однако «чугун дробил, но не колебал груди русских»⁶⁰⁰. Защитники Курганной высоты были движимы одной мыслью: выстоять, сознавая, что здесь — «ключ всей нашей позиции»⁶⁰¹.

Под прикрытием столь мощной канонады Е. Богарне повел на штурм высоты три пехотные дивизии — Ж.-Б. Бру-сье, Ш.-А. Морана и М.-Э. Жерара (будущего маршала Франции). В этот момент Наполеон приказал генералу

О. Коленкуру⁶⁰² атаковать высоту с фланга. Коленкур обещал: «Я буду там сей же час — живой или мертвый!»⁶⁰³ Он встал во главе дивизии своих кирасир — «gens de fer» («железных людей»), как называл их Наполеон, — помчался вправо от высоты, будто с намерением атаковать там русскую кавалерию, но затем, внезапно повернув влево, галопом устремился на высоту, к батарее Раевского. В сверкающих кирасах и латах, словно железный смерч, «gens de fer» Коленкура через ров и бруствер ворвались на батарею по трупам своих товарищей и были встречены здесь в штыки. «Большой редут», по впечатлениям очевидцев, сразу стал похож на «гору железную и огнедышащую»⁶⁰⁴, «на вулкан в центре армии»⁶⁰⁵.

Одновременно с фланговой атакой Коленкура атаковали Курганную высоту в лоб и прорвались к ней пехотные батальоны Жерара, Брусье и Морана. Ценой невообразимых усилий и потерь французы овладели высотой, причем граф Коленкур был убит. Он сдержал слово, данное Наполеону: живым ворвался на высоту, взял ее и остался на ней мертвым. Никто из защитников высоты не бежал от врага. Они разили французов штыками, прикладами, тесаками, дрались банниками, рычагами. Их генерал П.Г. Лихачев, весь израненный, ободрял солдат: «Помните, ребята, деремся за Москву!» — а когда почти все они погибли, «расстегнул грудь догола» и пошел на вражеские штыки⁶⁰⁶. Еле живой от ран, он был взят в плен.

Атака «gens de fer» Огюста Коленкура, безусловно, самый блестящий маневр и самый большой успех французов в Бородонском бою. Можно понять тот восторг, с которым сами французы относят атаку Коленкура к замечательнейшим подвигам «в военных летописях народов»⁶⁰⁷. Понятна и выспренность их слов о гибели Коленкура. Виктор Гюго называл эту потерю в ряду самых тяжких потерь Наполеона («И Коленкур сражен в редуте под Москвой»⁶⁰⁸).

Все это можно понять. Но что выиграл Наполеон ценой крови тысяч и тысяч своих «железных людей»? Чего он добился, овладев Курганной высотой? Да, он захватил ключ, опорный пункт русской позиции. А что дальше? Захват высоты должен был стать началом прорыва русского центра. Должен был стать, но не стал.