Фельдмаршальский жезл. Николай Николаевич
Шрифт:
Там, где наступала ударная группировка князя Шаховского, сила артиллерийского огня оказалась на русской стороне. Турки в день 18 июля говорили следующее:
— От Радишево так сильно палили пушки русских, что нам не взвиделся Божий свет, и мы молили Всевышнего о помощи...
Шаховский имел в боевой линии две пехотные бригады, которым предстояло брать позицию неприятеля, превосходившего числом, и батареи которого были только частично подавлены артиллерийским огнём атакующей стороны. Фронтовой корреспондент-очевидец газеты «Русский мир» писал о начале атаки пехоты князя Шаховского:
«...В
В эту минуту вся линия наступавшей пехоты была встречена ружейным огнём. Поредевшая линия бросается вперёд. Турецкая позиция близка. Треск ружейной пальбы слышится беспрерывно, хотя и заглушается гулом артиллерии, действующей выше. Зарядные ящики скачут к пушкам с новыми запасами. Пушки удваивают свою энергию. Рокот ружейного огня превращается в резкий звон. Ветер доносит до нас крики «ура!», волнующие, возбуждающие кровь. Влево горит деревня. Бешеный период битвы дошёл до крайнего своего пароксизма...
Внешний край первой позиции взят. Русские презирают прикрытие и сражаются открыто. Они пренебрегли прикрытием, которое представлял им парапет этой траншеи, и в беспорядке двинулись далее, по открытому склону. Местами они останавливались на некоторое время, так как огонь турецкой пехоты смертоносен и склон был усеян убитыми и ранеными, но, по большой части, они продолжали быстро продвигаться вперёд...
Таким образом взята 1-я позиция турок. Так как это была деревня, то она доставляла значительное прикрытие, и князь Шаховский поступил бы благоразумно, если бы остановился, укрепился в ней и дождался, пока Криденер на правом фланге взял бы Гривицкое укрепление и дошёл бы до его боевой линии. Криденер был остановлен в своём движении. Турки дрались отчаянно и оказались гораздо в значительнейших силах, чем ожидалось...
Шаховский решил идти на ту позицию — и его солдаты двинулись. Первый натиск, однако, не удался: многие пали при этом... Солдаты замедлились в движении, теряя много, оставаясь совершенно открытыми огню неприятеля. Минута, когда войска останавливаются в атаке и начинают стрелять, — опасна...
Русские действительно заняли 2-ю позицию, но не удержали её... Но взятие Плевны было слишком соблазнительное дело. Однако пройти было невозможно... Резервы подошли, но только для того, чтобы увеличить число падавших. Затем оказался недостаток патронов, потому что зарядные ящики были далеко.
У Шаховского не оставалось больше резервов... Турки наступали массами и заняли свою первую позицию...»
Генерал-лейтенант Шаховский, командир 11-го армейского корпуса, в том штурме Плевны себя не показал. Мало того, что он не использовал первоначальный успех артиллерийской подготовки атаки, но и не смог наладить управление полками в ходе боя. Приказы его носили поразительно общий характер, как, к примеру, такой:
«Двигаться
У Радишево бой кипел до 18 часов вечера и прекратился ещё до наступления сумерек. Князь Шаховский, удручённый огромными потерями в людях, приказал прекратить бесплодные атаки за несколько часов до того, как прекратил приступ Гривицкого редута генерал Вельяминов:
— Батальонам отходить назад, прикрывая друг друга. С собой забрать всех раненых. За них в ответе лично ротные офицеры...
Вспомогательный отряд генерал-майора Лашкарёва, по сути дела, боевой активности весь день не проявлял. Потом Лошкарёв скажет:
— А где была мне команда? Целый день со стороны смотрел на бой. Всё ждал приказа, а его забыли.
— Почему сам тогда не повёл свои полки на приступ?
— Куда мне было наступать, скажите ради бога? Передо мной и цель-то никто не поставил...
Совсем иначе дела обстояли у левофлангового отряда Скобелева. Решительными атакующими бросками русская пехота дошла здесь до гребня Зелёных гор и, сбив турок с этой позиции, заняла его. Затем бойцы Скобелева прорвались к окраине самой Плевны, но держаться долго здесь не смогли из-за больших потерь и отсутствия резервов. Тем не менее наступательный порыв на Зелёных горах вынудил Осман-пашу оттянуть сюда часть сил, которые противостояли полкам Шаховского, положение которого заметно облегчилось.
Откровенной ошибкой плана Криденера было следующее решение. В резерве оставалась только пехотная бригада с тремя батареями. То есть о значительном наращивании сил на участке наибольшего успеха в ходе приступа (там, где атаковал отряд генерал-майора Скобелева) говорить не приходилось.
«Вторая Плевна» обошлась Дунайской армии не только крупной неудачей, но и потерей в 7 тысяч человек, то есть четверть людей, участвовавших в штурме. Потери оборонявшихся турок в тот день составили не более 1200 человек. Однако при всём этом упрекнуть атакующих в недостатке упорства и храбрости было нельзя.
Когда Николай Николаевич-Старший получил последнее донесение с поля битвы о том, что и генерал Скобелев отошёл от Плевны и спустился с Зелёных гор на исходные позиции, он заметил только одно:
— Барон Криденер был слишком медлителен, князь Шаховский — слишком поспешен...
Узнав подробности второго Плевенского сражения, российский военный министр Милютин с горечью записал:
«Если мы будем по-прежнему рассчитывать на одно беспредельное самоотвержение и храбрость русского солдата, то в короткое время истребим всю нашу великолепную армию...»
Для императора Александра II сообщение о том, что и второй штурм крепости Плевна завершился полной неудачей, да ещё с такими большими людскими потерями, оказалось неожиданным. Телеграмма генерала Криденера была краткой, но за её сухими строками читалось многое.
Государь о военной неудаче не стал делать каких-либо скоропалительных выводов. Он боялся, как бы «не наломать дров». Поэтому сумел терпеливо дождаться приезда главнокомандующего, который был ближе к месту событий и потому обладал всей информацией, чтобы судить о «размерах» неудачи. Разговор получился тяжёлый, но откровенный: