Фелисия, или Мои проказы. Марго-штопальщица. Фемидор, или История моя и моей любовницы
Шрифт:
И вот наконец, когда я, изнуренная моими несчастьями и предписаниями лекарей, влачила воистину жалкое существование и думала, что дни мои уже сочтены, до меня дошли слухи про одного знахаря, коему дали прозвище Меткий Глаз, потому что он утверждал, что якобы умеет распознавать все недуги по глазам страждущих. Хотя я никогда особо не доверяла чудесам, производимым теми, кого в народе именуют лекарями-шарлатанами, общая слабость моего организма сказалась, видимо, и на моем рассудке, ибо вдруг я сделалась чрезвычайно легковерной. Человеческая натура такова, что проще всего мы убеждаем себя в том, во что страстно желаем поверить, а потому я, не являясь исключением, обратилась к господину Меткому Глазу со слезной мольбой зайти ко мне, нисколько не сомневаясь в том, что он тотчас же вернет мне утраченное здоровье. При первой встрече он мне очень понравился. Я нашла, что он прост, честен, прям, открыт и вежлив, что обхождения он самого любезного и приятного и не производит столь пугающего впечатления, что производят обычно своим суровым и преувеличенно-ученым видом
— Сударыня, вам очень повезло, нет, вы в самом деле редкая счастливица, что лекарям не удалось залечить вас до смерти. Ваша болезнь, в коей они ровным счетом ничего не поняли, вовсе не является болезнью тела, напротив, она есть болезнь разума, и причины ее коренятся в излишествах прежней жизни, переполненной наслаждениями. Удовольствия для души — то же самое, что жирная и вкусная пища для желудка, в конце концов самые вкусные и пряные блюда нам приедаются и даже начинают вызывать непреодолимое отвращение, и мы больше не можем их вкушать. Так вот, я полагаю, что излишества утех и наслаждений вам теперь, так сказать, претят, ибо вы ими пресытились и потеряли к ним вкус. Несмотря на большую выгоду и все преимущества вашего нынешнего положения, все для вас в вашей жизни утратило смысл и стало непереносимо гадко. Мрачные мысли гнетут и преследуют вас посреди празднеств, а удовольствия превратились для вас в настоящую пытку. Вот таково положение дел. Если вы хотите излечиться, то последуйте моему совету: оставьте бурную и блестящую жизнь в свете, оставьте ваше занятие, вкушайте пищу лишь простую, здоровую и питательную, ложитесь спать как можно раньше и вставайте тоже рано, не предавайтесь неге и праздности, а совершайте ежедневный моцион, посещайте только тех людей, что вам приятны, и найдите себе занятие по душе, дабы заполнять часы вашего досуга. В особенности же советую, не принимайте никаких лекарств, и я ручаюсь, что через полтора месяца вы будете так же хороши собой и столь же свежи, как были когда-то, а быть может, даже еще краше.
Речь господина Меткого Глаза произвела на меня столь сильное впечатление и возымела вскоре столь чудодейственный эффект, что я готова была заподозрить его в том, что он прикоснулся ко мне какой-то волшебной палочкой, хотя вообще-то я не верила ни в заклинания колдунов, ни в магические эликсиры. Мне казалось, будто я очнулась от какого-то глубокого сна, во время которого мне снилось, что я больна. Будучи твердо уверенной в том, что господин Меткий Глаз вырвал меня из объятий смерти, я в порыве благодарности бросилась ему на шею и отпустила восвояси, наградив дюжиной луидоров.
Я приняла твердое решение самым строжайшим образом соблюдать все предписания господина Меткого Глаза, и потому первой моей заботой стала подача прошения об отставке из штата танцовщиц Оперы. Хотя по правилам положено было после сей формальности служить в театре еще полгода, господин Тюре соблаговолил избавить меня от этого непосильного бремени. Когда я оказалась наконец свободна, я ощутила, что опомнилась от какого-то тяжкого обморока, что живу, дышу и думаю впервые в жизни. С того самого дня, как я сбежала из родительского дома, я ни разу не вспомнила об отце и матери, словно если бы они никогда и не существовали, и я не родилась на свет Божий тем же способом, что рождаются все смертные, а с неба свалилась. Перемены в моем положении и участи заставили меня вспомнить о родителях, я упрекала себя за черную неблагодарность по отношению к ним и только и думала о том, чтобы исправить свою ошибку, если они еще живы. Однако поиски мои долгое время оставались бесплодными, хотя я и затратила много средств, рассылая повсюду своих гонцов. Наконец один старик-виноторговец, промышлявший торговлей дурным шампанским и тем зарабатывавший себе на пропитание, поведал мне, что мой отец, господин Траншмонтань закончил свои дни на галерах, то есть на каторге под Марселем, где он сидел на веслах. Сей добрый человек сообщил мне также, что моя мать в то время была жива и находилась в ужасном месте, называемом Сальпетриер, куда она была отправлена после того, как побывала в руках палача и была публично подвергнута наказанию, то есть порке. Про Сальпетриер же мне было доподлинно известно, что это место хотя и именовалось официально «приютом для сирых и убогих», то есть для беспомощных старух и обездоленных, потерявших рассудок, на самом же деле было едва ли не хуже каторги, ибо там вместе содержали и действительно больных, и преступниц, дошедших до последней черты и утративших человеческий облик, а самое же главное заключалось в том, что обращались там со всеми обитательницами исключительно жестоко.
Известия о печальной участи моих родителей тронули меня и расстроили до глубины души. Я была весьма далека от мысли осуждать их за поведение, приведшее их туда, где они оказались, и не могла не оправдывать их, понимая, что очень трудно быть честным человеком, если ты нищий. И действительно, сколько есть на свете людей, слывущих образцами добродетели только потому, что они ни в чем не нуждаются! А ведь многие из них совершили бы преступления в сотни раз более тяжкие, чем те несчастные, которых они отправляют на каторжные работы, окажись сами судьи и осуждающие в подобном положении! Увы, в этом мире счастье одного
Разделяя полностью сие мнение (вне зависимости от того, верно оно или ложно), я употребила все мое влияние для того, чтобы вытащить мою мать из заточения, нисколько не сомневаясь в том, что при перемене участи она станет такой же порядочной женщиной, как и всякая другая, живущая в достатке и покое. Благодарение Господу, я ничуть не заблуждалась! Сегодня моя матушка превратилась в одну из самых рассудительных и добропорядочных особ, какую только можно себе вообразить. Она охотно согласилась взять на себя труд по ведению моего хозяйства, и должна признать, к ее чести, что домом моим никогда еще не правили так разумно и хорошо. Короче говоря, если я поспособствовала ее счастью, то и она изо всех сил содействует моему, выказывая мне нежную заботу и даже почтение, с превеликим рвением отдаваясь удовлетворению моих желаний и прихотей, ибо она бросается исполнять их со всех ног, стоит мне только бровью повести или случайно о чем-то обмолвиться.
Живем мы попеременно то в городе, то в деревне, наслаждаясь обществом довольно узкого круга избранных знакомых (ибо друзья в наше время — чистая химера), а также не отказывая себе ни в чем приятном, что дарует нам жизнь. Что касается моего здоровья, то в данный момент оно превосходно, правда, иногда по ночам у меня бывает бессонница. Однако, поскольку доктор Меткий Глаз мне совершенно не рекомендовал принимать лекарства, я изобрела весьма недурной способ бороться с сим недугом: в постели я ежевечерне прочитываю по нескольку страниц скучнейших творений маркиза д’Аржанса [46] , шевалье де Муи [47] и прочих романистов того же рода, и при помощи этого чудодейственного снотворного потом сплю как сурок. Настоятельно советую тем, кто страдает бессонницей, прибегнуть к подобному средству, и держу пари, оно окажет на них то же благотворное действие, что и на меня.
46
Д’Аржанс Жан-Батист де Буайе, маркиз де (1704–1771) — французский писатель.
47
Де Муи Шарль де Фье (1701–1784) — французский писатель.
Мне остается сказать только несколько слов в свое оправдание, если кому-либо придет в голову упрекать меня за излишнюю смелость и откровенность, даже за бесстыдство и цинизм при описании некоторых эпизодов моей жизни. Могу сказать в свое оправдание лишь то, что подвигло меня на подобную дерзость желание сорвать все покровы с жизни так называемых дам полусвета, а по сути — публичных девок, но добиться этого можно было, только изобразив все самые отвратительные подробности их позорного ремесла. А в остальном, какие бы чувства ни испытывал к моему повествованию читатель, я тешу себя надеждой, что некоторые самые отталкивающие стороны жизни женщин этого сорта останутся в памяти молодых людей, только вступающих на жизненный путь, и послужат им предупреждением об опасностях, поджидающих их в домах этих особ. Если мои ожидания не будут обмануты — тем лучше, если же нет, то я, как говорится, умываю руки.
ЛУИ-ШАРЛЬ ФУЖЕРЕ ДЕ МОНБРОН
«Марго-штопальщица»
Луи-Шарль Фужере де Монброн родился 19 декабря 1706 года в Перонне, в провинции Пикардия, в семье сборщика налогов. Дела господина Фужере шли неплохо, и он сумел дать сыну хорошее образование. В двадцать лет Луи-Шарль, присоединив к своей фамилии название купленного отцом поместья, вступил в гвардейский полк. Попав в Париж, молодой человек стал вести рассеянную жизнь, в 1730 году оставил военную службу и пустился во все тяжкие, посещая злачные места и играя в карты. Желая образумить сына, отец купил ему придворную должность, однако тот не пожелал остепениться и в 1739 году продал ее. Посещая кафе и кабачки, он свел знакомство с литературной и театральной богемой, и его охватила страсть к сочинительству. В 1741 году было опубликовано его первое произведение — фривольная сказка «Канапе цвета пламени». Герой ее, молодой человек, на время превращенный злой феей в канапе, вспоминает пикантные сцены, свидетелем коих он стал, будучи заколдованным.
Но вскоре Фужере де Монброном завладела жажда странствий, и он отправился путешествовать по Европе. К 1748 году, когда он окончательно обосновался во Франции, он успел объехать Англию, Германию, Голландию, Испанию, Португалию, Италию.
В Париже путешественник и сочинитель вновь стал водить компанию с сомнительными личностями, отчего привлек к себе внимание полиции, посчитавшей подозрительными его частые поездки за границу в разгар войны за Австрийское наследство. К этому времени в продаже появились списки «Марго-штопальщицы», сочинения, навлекшего на автора гнев фаворитки короля маркизы де Помпадур, усмотревшей в главной героине прозрачный намек на самое себя (отец будущей маркизы, разбогатевший, а потом разорившийся на всевозможных спекуляциях, был родом из крестьян, мать принадлежала к жрицам продажной любви). Роман также содержал яростные нападки на Церковь и общественные устои, поэтому автор был арестован и после месячного пребывания в тюрьме выслан из Парижа, получив предписание не приближаться к городу ближе чем на 50 лье.