Фемистокл
Шрифт:
Оправдывая прозвище справедливого, Аристид предъявил обвинение и своим единомышленникам-аристократам, невзирая на дружеские отношения, смазывающие его со всеми обвиняемыми. Кое-кто из фесмофетов [52] , обычно председательствующих на суде, счёл своим долгом предостеречь Аристида: мол, дело пахнет большими неприятностями.
Уже то, что Аристид собирался привлечь к суду архонта-эпонима, состоящего в должности, а вместе с ним и трёх проворовавшихся логистов, наделало бы немало шума в Афинах.
[52] Фесмофеты– букв, «законодатели», коллегия
Если ещё начнётся судебный процесс над нечистыми на руку эвпатридами из столь почтенных семейств, тогда и вовсе получится неслыханный скандал. И скандал этот может выйти боком прежде всего самому Аристиду. Народ озлобится на него за преследование Фемистокла, любимца демоса, а знать обидится на Аристида за то, что он, желая выглядеть беспристрастным, топит в одной луже и друзей и врагов. 'Гак говорили Аристиду многие его сограждане, вынужденные по должности заниматься этим расследованием. Они были бы признательны Аристиду, если бы он не стал предъявлять обвинение и Фемистоклу, поскольку изворотливость последнего всем хорошо известна. Судебные следователи с радостью согласились бы произвести дознание лишь над тремя несчастными логистами, взвалив всю вину на них и на покойного Софенета.
Однако Аристид упрямо стоял на своём: он будет в полной мере следовать закону, не делая никому ни уступок, ни поблажек.
– Если мои проворовавшиеся друзья невзлюбят меня за то, что я привлёк их к суду, значит, в душе они заранее готовы к тому, что ради них я соглашусь преступить закон. В таких друзьях я не нуждаюсь, - говорил Аристид.
– Я не хочу, чтобы афиняне думали, будто я придираюсь к Фемистоклу из неприязни к нему. Но афиняне так и подумают, если я вдруг закрою глаза на преступления своих друзей-аристократов и займусь только делом Фемистокла.
Впрочем, говоря так, Аристид слегка кривил душой: от неприязни к Фемистоклу он не мог избавиться всю свою жизнь.
Аристократы, которым было предъявлено обвинение в хищении государственных денег, через своих родственников и знакомых всячески старались воздействовать на Аристида. Понимая, что подкупить деньгами его бесполезно, они старались разжалобить казначея либо взывали к его великодушию. Каждый день с раннего утра у дверей Аристидова дома толпились просители, не гнушавшиеся самой грубой лестью и откровенными рыданиями в присутствии хозяина. Это раздражало и возмущало Аристида, который полагал, что знатный человек обязан быть честным. Если всё же получилось так, что ты провинился перед законом, то и наказание надлежит принять с достоинством, не прибегая к попыткам разжалобить судей.
Однажды под вечер в гости к Аристиду пожаловал и Фемистокл.
Тот был несказанно удивлён этим визитом и уже было восторжествовал в душе, надеясь услышать призывы к жалости и состраданию.
Однако Фемистокл повёл речь о другом.
– Сейчас ты находишься меж двух огней, Аристид, - начал он, - и рискуешь сгореть. Ты затеял дело, с одной стороны, законное, а с другой - нелепое и ненужное. Посуди сам…
Аристид раздражённо прервал Фемистокла:
– Это я уже слышал! Ты, погрязший в воровстве и интригах, будешь учить меня жизни! Твои речи для норов и негодяев. У меня совсем другие принципы.
– Я не собираюсь учить тебя жизни, - невозмутимо возразил Фемистокл.
– Я хочу лишь предостеречь тебя…
– Тронут твоей заботой!
– резко бросил Аристид.
– Однако мне кажется, что тебе сейчас лучше поразмыслить над довлеющим над тобой обвинением, сын Неокла. Ты же суёшься с нравоучениями к людям честным и непогрешимым. Мне смешно тебя слушать, клянусь Зевсом!
– А мне смешно глядеть на тебя, сын Лисимаха, - не остался в долгу Фемистокл.
– Вернее, на то, как ты изображаешь из себя справедливейшего из людей и при этом в государственных делах не видишь дальше
[53] Олимпийские игры– состязания, справлявшиеся в честь Зевса каждые четыре года летом в городе Олимпия. Победным призом был венок из ветви священной оливы.
– Фемистокл, если ты то же самое скажешь на суде в свою защиту, это тебе не поможет, - заметил Аристид.
– Полагаю, ты сам понимаешь это.
– Понимаю, - согласился Фемистокл.
– Потому и пришёл к тебе домой, чтобы договориться.
– О чём договориться?
– удивился Аристид.
– Ты прекращаешь судебное расследование, а я, со своей стороны, обещаю тебе на выбор кресло притана или фесмофета в следующем году.
– Разве назначением на столь важные государственные должности распоряжаешься только ты?
– съязвил Аристид.
– Разве в Афинах ныне не демократия, а тирания?
– Ты знаешь, Аристид, что у меня много друзей, а также есть немало людей, мне обязанных.
– Фемистокл вздохнул.
– Я в отличие от тебя дорожу дружбой, поэтому имею возможность в какой-то мере влиять на жеребьёвку и распределение голосов при голосовании. Подумай, Аристид. Моё предложение верное!
– И думать не стану!
– сердито отрезал Аристид.
– Ты приобрёл большое могущество, обворовывая государство и потакая толпе. Поглядим, достанет ли твоего могущества оказаться сильнее закона. Ступай, Фемистокл. Нам не о чем больше разговаривать!
Перед тем как уйти, Фемистокл не удержался и кольнул Аристида замечанием:
– Знаешь, какая между нами разница? Я - друг закона, а ты - его раб. Два друга всегда смогут договориться. А вот господин и раб - никогда. Скоро ты на себе почувствуешь, что афинские законы столь же несовершенны, как и афинская демократия.
Аристид сдержал себя, не желая вступать в полемику и зная, что это может затянуться надолго. И самое главное, ему вряд ли удастся убедить своего извечного соперника в том, что законы Клисфена гораздо совершеннее древних законов Драконта [54] и Солона.
[54] Драконт– афинский законодатель из аристократического рода, при котором в 621 году до н. э. были записаны необычайно суровые законы, каравшие смертью как за убийство, так и за мелкую кражу.
Прошло немногим больше месяца после этого разговора.
Затем случилось то, чего Аристид меньше всего ожидал. Судебный процесс не только продемонстрировал ему несовершенство афинского законодательства, но и в полной мере подтвердил правоту Фемистокла.
Последний, благодаря хитростям и уловкам, сумел и дело повернуть в нужное ему русло, и судей заговорить длинными цветистыми речами, и даже влезть в доверие к аристократам. Они обратились к нему за помощью, видя, что Аристид не собирается им помогать и даже старается не замечать тех, кого ещё недавно называл друзьями.