Фемистокл
Шрифт:
– Царь, если ты не подчинишься, то эфоры по закону лишат тебя командования войском, - громко и бесстрастно объявил гонец.
– Иду, иду!
– с видом уязвлённого самолюбия воскликнул Павсаний.
– Эй, слуги, где мой плащ?
Оставшись одни, Фемистокл и Гермонасса какое- то время сидели молча. Она положила голову ему на плечо. Он держал её руку в своих ладонях, нежно перебирая суставы точёных пальчиков с гладкими перламутровыми ноготками.
Наконец Гермонасса с ненавистью произнесла:
– Если бы ты знал, Фемистокл, как мне опостылел этот дом и этот город! А Павсания
– Что же заставило тебя стать его наложницей?
– спросил Фемистокл, давно мысленно искавший ответа на этот вопрос.
Прежде чем заговорить, Гермонасса глубоко вздохнула.
Затем она стала рассказывать, что, когда Фивы были поставлены на колени, кое-кому из местных аристократов, уличённых в тесной дружбе с персами, удалось бежать от мести спартанцев и коринфян. Одним из них был Аттагин. Спартанцы усердно его искали. Аттагин перебрался на остров Эвбею и был случайно узнан в городе Халкида. Халкидяне схватили его и передали эгинцам. Эгинцы решили выдать Аттагина коринфянам, поскольку те обещали за него большую награду. Спартанцы же за пленение или убийство Аттагина ничего не обещали.
– Коринфяне послали на Эгину триеру, - говорила Гермонасса.
– На беду, командиром этого корабля оказался мой брат. В пути Аттагин умело изобразил приступы удушья, поэтому его вывели из трюма на палубу отдышаться. Руки у Аттагина не были связаны. Стражники не уследили за пленником. Они не ожидали, что Аттагин отважится прыгнуть за борт, когда до суши оставалось не меньше семи стадий. К тому же была ночь… В Коринфе моего брата обвинили в том, что он был в сговоре с Аттагином и тот бежал не без его помощи. Главным обвинителем выступал Адимант. Он же настаивал на казни Каллина. Мерзавец таким образом мстил мне за прошлое, за мою неприязнь к нему! Я обратилась за помощью к Павсанию, только он мог спасти Каллина от петли. Павсаний выставил условие: я должна стать его наложницей. Я согласилась. Надо же было выручать брата!
Гермонасса немного помолчала.
– Теперь я вынуждена терпеть унижения от Павсания, поскольку поклялась богами выполнять все его прихоти. А какие это прихоти, ты, Фемистокл, только что видел сам…
Глава одиннадцатая. ПОХОД НА КИПР
– Что-то ты не очень торопился навестить нас, Фемистокл, - такими словами встретил гостя эфор-эпоним [158] Мекистей.
– Ты в Спарте уже шесть дней и где только не был - у Еврибиада, Павсания, Леотихида, - но только не у нас. А ведь именно к нам ты должен был прийти в первую очередь, появившись в Лакедемоне.
[158] Эфор-эпоним– первый в списке эфоров, именем которого в Спарте обозначался год: «В год эфора такого-то…»
Посланец эфоров разыскал Фемистокла на пиршестве в доме царя Леотихида. Фемистокл пришёл в эфорейон прямо оттуда, даже не сняв с головы венок главы застолья. Его, согласно обычаю эллинов, выбирали пирующие тайным или открытым голосованием на заключительной стадии пира, когда гостям предлагалось вино, фрукты и лёгкие закуски.
– Если бы я был направлен
– Но я держу путь на Керкиру, а в Спарте задержался из-за штормов, что бушуют на море в эту пору года. Не сегодня завтра продолжу своё плавание. Чувствую, подзадержался я в Лакедемоне…
Эфоры, все пятеро, слегка заволновались. Они расположились в креслах с подлокотниками из слоновой кости, стоявших полукругом. Фемистокл сидел перед ними на стуле.
Он находился в главном зале эфорейона с очагом посередине и с круглым отверстием в потолке для выхода дыма. Стены просторной полупустой комнаты были расписаны сценами из жизни Геракла. На стенных росписях Геракл очень походил на спартанца: у него была мощная мускулатура, длинные волосы и борода, но не было усов. Это сразу бросилось в глаза Фемистоклу. Афинские живописцы обычно изображали Геракла в ином обличье, с бородой и причёской, как у ионийца.
– Так ты направляешься на Керкиру?
– с вкрадчивой полуулыбкой спросил эфор Этион, рослый и кудрявый, с красивыми, как у женщины, глазами.
– Зачем?
– Керкиряне ищут союза с Афинами, - с безмятежным видом ответил Фемистокл.
– Мне велено оговорить с их властями все условия союзного договора.
– Они лжецы и предатели!
– резко бросил длиннобородый эфор, сидевший справа от Этиона.
– Неужели афиняне забыли, как двусмысленно вели себя керкиряне, когда персы вторглись в Элладу. Неужели у афинян такая короткая память!
«Зато у вас, лакедемонян, память очень длинная!» - сердито подумал Фемистокл.
– Опрометчиво поступают власти Афин, очень опрометчиво!
– проворчал эфор-эпоним, сверля Фемистокла мрачным взглядом.
– Неужели они не ведают, что керкиряне враждебны Коринфу и Спарте.
Союз с Керкирой поставит Афины в… э-э… невыгодное положение.
– А я думаю, что союз с Керкирой очень выгоден Афинам, - усмехнулся Фемистокл.
– Судите сами, уважаемые. Керкиряне имеют шестьдесят боевых кораблей. Прибавьте к ним сто восемьдесят афинских триер. Да с таким флотом можно одолеть на море любого врага!
– С кем же собираются воевать афиняне, если, конечно, это не секрет?
– поинтересовался Этион, прикрыв длинными ресницами тёмно-синие глаза.
Эфоры напряжённо ждали ответа.
– Пока афиняне воюют лишь с персами, - спокойно сказал Фемистокл.
– А стена, возводимая афинянами столь поспешно вокруг своего города… Ведь это намёк на то, что власти Афин намерены пересмотреть свои союзные отношения с Коринфом и Спартой. Так?
– спросил Мекистей.
Фемистокл сделал удивлённые глаза:
– Какая стена? О чём вы, уважаемые?
– Не притворяйся, Фемистокл!
– раздражённо проронил Этион.
– Нам всё известно! Адимант недавно побывал в Афинах и видел крепостную стену собственными глазами. Что ты на это скажешь?
– Думаю, вам известно, уважаемые, как сильно ненавидит меня Адимант, - промолвил Фемистокл, сердито сдвинув брови.
– Он также недолюбливает Ксантиппа, Аристида, Клиния и ещё кое-кого из афинян…
– Это ты к чему?
– не понял Этион.
– К тому, что из ненависти к афинянам Адамант готов сделать все, чтобы поссорить Спарту с Афинами, - продолжил Фемистокл.
– Какие такие стены увидел Адимант? Где эти стены? Почему я их не видел?