Феникс

Адлер Оле

— В пирсинговой что- то с Галаниным трет, — ответил здоровяк, не поднимая головы.

Я прошла к закрытой двери, собиралась вежливо постучать, но замерла услышав голоса.

— Пятьдесят на пятьдесят, Феникс.

— Блин, Федь, паршивый процент.

Я прикусила губу.

Уйти! Нужно уйти. Последний раз, когда я подслушивала, мы расстались. Но ноги опять вросли в пол, не позволяя сделать шаг.

— Бабулька твоя, конечно, у же в возрасте, но может и выиграть. Я бы советовал

вам решить дело миром.

— Как я решу? Она уже накатала заявление.

— Не знаю. Пообещай ей каникулы с Катей.

— Она хочет, чтобы я перестал встречаться с Ирсен.

— Сочувствую, мужик. Похоже, у нее конкретная шиза. Травма и все такое. Из-за дочери. Ты уверен, что нет возможности… не знаю… взять паузу, не афишировать отношения?

— Нет возможности. Я не собираюсь страдать херней из-за конченой маразматички. Ирсен и Катя мои. К черту лицемерие.

— Окей. Тогда приготовься к тяжбе и грязи. Мои расценки ты знаешь.

Я услышала, как мужчины хлопнули по рукам и тут же отпрыгнул от двери, вернувшись в приемную едва ли не бегом.

Настя все так же закапывалась бумажками, Катя рисовала. Миша жужжал тату-машинкой, старательно выводя контуры рисунка на спине какого-то студента. Я стояла посреди всей этой идиллии, чувствуя, как пол уходит из-под ног, как мир переворачивает, как сердце останавливается.

Гоша и его клиент вышли в приемную. Феникса тут же поймал меня, обняв за талию.

— Ирсен — Федя. Федя — Ирсен, — представил он нас. — Забыл познакомить.

Я пожала руку мужчине, встретив его изучающий взгляд.

— Да, Гош, понимаю тебя, — проговорил он, нарочно зля Фенова, очевидно продолжая тот разговор за дверью.

— Понимает он, — буркнул Феникс. Он тоже пожал руку Ферору, прощаясь. Я взглянула на него. Гоша прятал эмоции, но теперь я видела в глубине глаз печаль, тревогу и усталость.

— Ты хотела поговорить? — напомнил он.

Я запаниковала, но вдруг сам собой родился план и… начала самозабвенно врать.

— Хотела съездить к папе.

— О, — обрадовался Гоша. — Конечно, Ирс. Давно пора. Уверен, он будет рад. Сколько можно наказывать старика?

— Да. Согласна, — смиренно кивнула я.

Гоша часто уговаривал меня помириться с отцом. Он уверял, что тот не со зла наговорил мне гадостей, а просто боялся потерять или не досмотреть. Я противилась этим аргументам, но сейчас поняла, что должна уступить. И Фенову, и отцу.

— Прямо сейчас хочу, — выпалила я. — Ты ведь свободен?

— Свободен. Катюха, собирайся, нам в магазин.

— Купишь мне пончик?

Гоша поджал губы, но вынужден был согласиться. Я разбаловала его дочь вкусняшками, а быть деспотом, который все запрещает, он не хотел. Возможно, потому что

готовился к плохому решению суда.

— Я поехала тогда.

— Подкинуть тебя?

— Нет-нет, я сама. Чего вам круги вертеть?

— Ладно.

Гоша подозрительно прищурился, видимо почувствовав в голосе фальшивый энтузиазм. Чтобы он отвлекся, я прильнула к его губам поцелуем, обняла крепко-крепко. Феникс аж охнул, когда я оторвалась от его рта.

— Снимите номер, — буркнул Мишка. — У меня тут приличное заведение.

Я стыдливо потупилась, а Гоша забормотал что-то себе под нос, проклиная публичное место и не очень толерантных друзей.

— Катюшик, пока, — попрощалась я с девочкой.

Она помахала мне.

Я кратко попрощалась с ребятами и выбежала на улицу. Хотелось рыдать от собственного вранья, но нельзя было расслабляться. Я набрала Аню, а уже через полчаса сидела у нее на кухне и пила чай, стуча зубами от нервной тряски.

— Не понимаю. От меня ты чего хочешь? — ворчала Аня, ковыряя кунжут на печенюшке.

Я выдала ей все разом, надеясь… на чудо, наверно. Вдруг Гошин друг ошибся? Вдруг шансы есть?

— Шансы… — выдавила я, чувствуя себя выжатай и беспомощной после всего сказанного.

— Ты думаешь, я круче Галанина в юриспруденции? — хохотнула подруга. — Обычно суд на стороне отца, но с прогнозом Федора сложно спорить в любом случае.

— Но ты же стажируешься у кого-то там.

— Угу. У Мохова. Он Галанину готов зад лизать за консультацию. Федор Дмитриевич самый крутой у нас в городе. Так что если он твоего Феникса не вытащит из дерьма, то я не знаю.

Я закрыла лицо руками. Отчаяние целиком и полностью завладевало мной. Еще и Аня добивала.

— Говорила, не связывайся с ним. Так и знала, что все кончится плохо.

— Он хороший, Ань. Правда, но…

— Хорошие обычно за все и платят, Ирк, — выдала она цинично. — Это с говнюков как с гуся вода. Но Гоша молодец, я считаю. Да и с Галаниным он обязан выиграть.

— Пятьдесят на пятьдесят?

— Пятьдесят на пятьдесят, — повторила Аня.

— Понятно. Спасибо за консультацию.

– Было бы за что, — подруга поморщилась. — Ир, не делай глупостей только, ладно? Все утрясется. Может еще на мировую пойдут. Рвать ребенка друг у друга — это последнее дело. Они ради девочки должны научиться ладить.

— Сомневаюсь, что получится миром. Анфиса… Она меня не выносит.

— Ты же не собираешься порадовать ее и бросить мужика?

Я не ответила.

— Ииииир! Не делай этого.

— Ты же сама говорила, что одни проблемы. Теперь и не поддержишь?

— Нет. Не поддержу. Ты же его без ножа зарежешь. Он от тебя не отказался.