Феникс
Шрифт:
– Слава Богу, что мы живем не в Пермском периоде. Надо было задавить его...
– Никого нельзя давить, - сказал мудрый Георгий.
– От этого зависит будущее мира. Даже через малую тварь Бог смотрит на мир.
– Ты что, буддист?
– Я тоже божья тварь.
– Ну ладно, тебя я не трону, если будешь хорошо себя вести, а с твоими усатыми братьями меньшими я начну беспощадную
– объявила женщина.
– Грязи в доме не потерплю, так и знай.
Пришлось Георгию капитулировать.
После капитальной уборки, они сели завтракать.
– Знаешь, я проснулся, а тебя нет!
– пожаловался Георгий, словно маленький мальчик, потерявший маму.
– И ты подумал, что я сбежала?
– Инга откусила бутерброд с колбасой и, обжигаясь, глотнула кофе.
– Да, была такая мысль...
– Георгий отхлебнул полчашки черного дымящегося напитка.
– Осторожно! Обожжешь себе все внутренности...
– Вот и мама меня тоже за это всегда ругали, - усмехнулся художник.
– Ничего, мы привычные. Мой дед тоже любил пить кофе из большой фарфоровой кружки - горячий-прегорячий... может, потому и умер рано от рака желудка?
– Ну вот, не повторяй ошибок дедов и отцов, - нравоучительно сказала Инга.
– Постараемся...
– Ты все-таки сегодня странно на меня смотришь... Что-то хочешь сообщить? Или, может, ты передумал... и теперь жалеешь...
– Ну что ты, милая, я так долго тебя ждал; так долго, ты даже не представляешь, сколько...
Георгий поцеловал Ингу в горячие губы.
– Ну вот и дождался, - сказала Инга.
– Не бойся, я никуда от тебя не уйду. Я сожгла все мосты. И перешла Рубикон...
– Как Цезарь?
– Как Клеопатра.
Обнимая подругу, Георгий опустил молнию вниз на ее платье. Оголил плечо. Поцеловал, за поцелуем скрывая интерес: на месте ли метка джентри? Метки не было! Он оголил второе плечо, спустив платье ниже бюста. Поцеловал. МЕТКИ НЕ БЫЛО!
– Если ты намерен повторить свой давешний подвиг, - сказала Инга, - то твой стол для таких упражнений слишком хлипок... И потом, повторение - не всегда мать ученья.
Георгий поднял подругу на руки и отнес в постель.
– Дорогой, в твоем возрасте, этот фронт уже не так безопасен, как раньше... Мы вчера уже выполнили норму... Давай просто полежим.
– Женщина,
– ответствовал мужчина, кладя свою драгоценную ношу на диван.
Георгию самому было интересно узнать о своих возможностях в этой сфере. Он уже успел забыть, как это делается в реальном мире. Виртуальный опыт не в счет. Он снова был юн и неопытен, как тогда, давным-давно...
Он снял с нее всю одежду и разделся сам. Он лег на нее и вошел глубоко-глубоко.
– Ой-ей-ей!
– вскрикнула она - Или у меня все там сократилось, или ты подрос за ночь!
– Прости, я, кажется, поторопился и сильно нажал... Теперь нормально?
– Теперь да... хм... странно...
– Что странно?
– Да нет, все хорошо... только вы действительно поторопились, молодой человек, - забыли прелюдию. Так мы быстро приедем без обоюдного удовольствия.
– Ты еще не познала всех моих секретов, - ответил Георгий, постепенно входя в нужный ритм.
– Ох! какие еще секреты? женьшеня что ли наелся?
– Что зелье! Просто я бог... в постели.
– Хвастаешь?.. Ой! Кажется, меня еще кто-то обнимает?!
– Не обращай внимания. Отдайся мне полностью.
– Я и так отдаюсь! Вся! Вся! О Боже! как ты это делаешь?!
– Стоп машина!
– сказала Инга.
– Я сейчас умру. Ты работал полтора часа без остановки, я уже не помню, сколько раз кончила... Слушай, ты просто половой гигант.
Постанывая и причитая, Инга, накинула плащ на голое тело, взяла полотенце, висевшее на спинке кровати, вышла из комнаты и направилась в душевую. Георгий надел плавки, сел в кресло, сотворил пачку "Мальборо", похудев при этом ровно на ее вес, - и закурил. Либо он ничего не смыслил в табаке, либо отвык, но курить не хотелось. Просто сработала привычка. Георгий превратил сигарету в мятную конфетку, бросил ее в рот. Все! С этой минуты больше никаких чудес. Баста! Будешь человеком обыкновенным: хомо вульгарис. (Ну разве что в постели кое-что позволим себе нестандартное.) Итак, решено: на ближайшие 50 лет - он прежний Георгий. Человек и художник. В таком вот порядке. Она заслужила счастливую жизнь. А потом... хоть в черную дыру.
Он подошел к законченной своей картине, стоявшей на мольберте. Откинул тряпку, притронулся пальцем к холсту в том месте, где последний раз касалась его кисть. Лессировочный слой белил был еще сырым. К пальцу прилипло немного краски. Он понюхал ее. Масло было свежим. Бог мой! не успела опрокинутая чашка упасть, а Магомет уже облетел все Вселенную!
– Любуешься своим шедевром?
– Инга пришла и стала одеваться.