Феникс
Шрифт:
Когда свет зажигается вновь, некоторое время все молчат. Я сам под впечатлением. Потом зрители начинают удовлетворенно кивать и перешептываться.
Койн дает нам время, чтобы поделиться эмоциями, а потом вновь призывает к тишине.
– Это еще не все новости, – говорит она. – Меньше, чем через неделю, состоится праздник. В нынешние неспокойные времена такие мероприятия особенно важны для нас.
Я заинтригован. Джоанна рядом хихикает – очевидно, что она знает, о чем говорит Президент.
–
Я открываю рот от изумления и глазами выискиваю в толпе Финника. Он машет мне и весело подмигивает. Смешок Джоанны рядом заставляет меня повернуться к ней.
– Нас не было несколько дней, а тут такоооое…
Я не успеваю спросить, что ее так веселит, когда Койн добавляет.
– Сойка-пересмешница станет особым гостем этого праздника.
Помню, как дрался однажды с братом, и он так сильно стукнул меня о стену, что я думал, будто разучился дышать. Сейчас я чувствую что-то похожее.
Неужели Китнисс настолько быстро пошла на поправку? Она узнала сестру? Она больше не винит меня в ее смерти? Я должен ее увидеть! Но сначала надо найти Прим и выяснить все о вчерашнем вечере.
Оставшуюся часть совещания я считаю секунды, совершенно не слушая, о чем говорят с трибуны. Как только нас отпускают, спешно пробираюсь к двери. У самого выхода сталкиваюсь с Гейлом.
– Пропусти, – говорю я.
Но в ответ Гейл только шире встает в проходе, не давая мне покинуть Штаб.
– Далеко собрался? – спрашивает он.
– Не твое дело, Хоторн!
– Ты и пальцем не прикоснешься к Китнисс, понял? – угрожает он мне.
Я злюсь, но вместе с тем томимый неизвестностью мучаюсь его словами.
– Это еще почему? – говорю я.
– Потому что она моя! – нагло заявляет он.
Я уже заношу кулак, чтобы ударить, но передо мной возникает Джоанна.
– Эй, эй, мальчики! Не устраивайте детский сад: песочница большая – всем места хватит! – шутит она, но в глазах беспокойство. Мне кажется, что я вижу, как она едва уловимо кивает, указывая в сторону позади меня. Оборачиваюсь и понимаю, что почти все, кто был в Штабе, с интересом наблюдают за нами.
Чертыхаюсь и, толкнув Гейла в сторону, покидаю комнату.
Где мне искать Прим? Почему она не пришла ко мне вчера? Пока я брожу по коридорам Тринадцатого, эти вопросы раздирают меня.
Почему Гейл считает ее своей? Это она ему сказала? Я хочу узнать, пока боль, растущая внутри, не поглотила меня целиком.
В одном из коридоров, около медицинского отсека, нахожу, наконец, Прим. Она видит меня и кидается на шею.
– Пит, она узнала меня! Ей лучше! Она уже видела маму!...
Поток восторгов так и льется из нее. Я жадно хватаю каждое слово, радуясь, что Китнисс стало лучше.
Улыбаюсь,
«Я бы тоже не смог отказать, попроси она», – думаю я.
Прим все рассказывает и рассказывает, пока я не понимаю, что так и не услышал заветных слов.
Борюсь со смущением, но все-таки решаюсь спросить.
– Китнисс ничего про меня не говорила?
Девочка затихает и смотрит в пол.
– Прим?
Она поднимает глаза и тихо-тихо говорит.
– Китнисс сказала, что не хочет тебя видеть. Никогда.
Буду благодарна за отзывы и пожелания. Также сообщите, если нашли ошибку. Заранее спасибо))
====== Глава 3-2 ======
POV Китнисс
Час назад я опять проснулась от кошмара. Мне снилось то, что еще несколько дней назад составляло мою реальность: смерть Прим. Но моя сестра сладко спит рядом, так что я быстро успокаиваюсь.
Я постоянно прошу ее ночевать со мной. Часто она соглашается. Тогда мы часами сидим, обнявшись, и разговариваем обо всем на свете, пока она не засыпает на моем плече.
Не хочу отпускать ее от себя ни на минуту, потому что сразу начинаю по ней скучать.
Но есть еще одна причина, о которой я не говорю никому.
Когда Прим нет рядом, мне снова кажется, что я потеряла ее.
Странно, но в последнее время у меня такое чувство, что за мной наблюдают. Может, это опять игры моего больного разума? Но как иначе объяснить, что порой доктор Аврелий знает о моих приступах, даже когда я ему не говорю? Как-то вечером я подробно исследовала свою палату, пытаясь отыскать камеру или что-то такое, но все в пустую.
Теперь у меня есть часы. Прим принесла их, когда первый раз решила ночевать со мной. Почти восемь утра – скоро мне снова придется остаться одной. В Тринадцатом строго следят за расписанием, так что ей нельзя опаздывать.
Дотрагиваюсь до ее плеча и зову. Она сонно потягивается, поворачиваясь ко мне лицом, открывает глаза. Ее глаза – я часто с тревогой заглядываю в них, страшась увидеть, что они изменились, и мой кошмар все-таки реален. Но сейчас все в порядке, сестра улыбается мне, а я шепчу.
– Доброе утро, Утенок!
Я сожалею о потраченных месяцах, когда боялась рискнуть и проверить слова тех, кто хотел мне помочь. Пролиты реки слез, а только то и надо было, что заглянуть своим страхам в глаза.
Хотя… Даже теперь, держа сестру за руку, я не могу сказать, что те страшные воспоминания поблекли. Я по-прежнему помню все в мельчайших деталях… Крики, кровь…
И я по-прежнему боюсь даже думать о Нем…
Логика тут бессильна.
– Возвращайся скорей, – говорю я Прим, когда она собирается уходить.