Феномен
Шрифт:
Но тут началось нечто необъяснимое и невероятное. В один из дней в камеру положили семикилограммовую березовую чурку. Повторные опыты ни у кого интереса не вызывали, поэтому в лаборатории были все свои. Все шло как обычно, без грома и молнии, без писка и треска. Робот стоял наготове, чтобы прыгнуть в камеру за очередным шаром. Но из распахнутого люка раздалось яростное мяуканье, прямо кошачий рёв. Владимир остановил робота, заглянул в камеру и отпрянул назад. Лицо его было удивленным и глупым, он, казалось, потерял дар речи и поманил нас пальцем. Мы заглянули в камеру. По глянцевито-серому дну метался громадный кот,
— Это уже не бегемот, — растерянно проговорил Владимир и полез в камеру. Он подал мне кота, кончик хвоста у которого был срезан как бритвой. Рана была свежей и кровоточила. Юлия принесла медицинский пластырь и наложила его на рану. Кот жалобно мяукал. Огромный котище, прямо рысь.
— Хвост только что обрублен, — сказал Добрыня. — В камере должен быть его конец.
— Нет там ничего, — ответил Владимир. — И шара тоже нет, — и утащил кота на весы. Ровно семь килограммов. Березовая чурка превратилась в кота! Немыслимо! Но по виду, по повадкам это был котенок. И что-то в этом котенке было знакомое, где-то мы его видели.
— Да это же наш Бонифаций! — воскликнул Тока.
Маленького котенка Бонифация притащил неделю назад сердобольный Тока. Котёнка приняли. У него всегда были и блюдечко со сливками, и матрасик, и ящичек с песком, за которым следил Тока. С котенком любили позабавиться солидные мужчины и представительные женщины, он был смешным и игривым. Кто-то в первый же день наступил ему нечаянно на лапку и он немного прихрамывал.
Действительно, этот искусственный кот был очень похож на Бонифация, и прихрамывал на ту же переднюю лапку, толь уж не в меру большой. А настоящего Бонифация в лаборатории не было. Поискали его, не нашли, и отправились искать по институту. Котенок исчез.
— Мистика, — проворчал Добрыня. — Неужели этот котище и есть наш Бонифаций. Тогда вообще дьявольщина получается.
Вернулись в лабораторию, а там наш маленький Бонифаций играл с синтезированным котом — значит, дремал где-нибудь в кутке. Схожесть животных была очевидной: кончики ушей черные, на лапках белые пятнышки, рисунок и количество серых полосок на туловище одинаково. А главное, мордочки — не отличить. Котят немедленно отправили на экспертизу для установления их анатомической и физиологической идентичности.
Предположение подтвердилось. Кроме того было установлено, что это одна особь одного возраста в двух экземплярах, различающихся лишь массами тел.
— Доэкспериментировались! — сказал Добрыня.
— И это замечательно! — не удержался Владимир.
— Получите еще одного Бонифация, — подсказал я.
— Обязательно! — крикнул Владимир и приволок откуда-то опять березовую чурку. Мы надеялись, что она превратится в кота. Однако при том же режиме и в тех же условиях получился знакомый нам желтовато-бурый, холодный шар. И сколько еще ни пробовали — только одни шары. Пробовали и на второй день, и на третий, но коты больше не получались.
Химический состав шаров по-прежнему не могли определить, это было качественно новое образование. Что ж, при особых условиях родилось и особое вещество. Оно изучалось. Некоторые сотрудники — любители пеших походов на природу —
Сознание не принимало появление на свет Бонифация. Не массовый ли это психоз? Но котище всегда был у всех на виду, жизнедеятельность его организма зарегистрирована приборами, он существовал объективно.
— Скажи, Саша, честно, — спросила меня Юлия на занятиях. — Бонифаций — это проделки Владимира?
— Нет, Юля. Он от меня ничего не скрывает. Ты же видишь, как он сам поражен и растерян.
— О, это такой артист. Будет преданно смотреть тебе в глаза и говорить «да», а сам прекрасно знает, что «нет». Но я верю тебе. Помни о нашем разговоре, ничего не надо скрывать.
В шесть утра меня разбудила трель видофона. Вызывал Владимир. Он был в явном замешательстве:
— Саха, жми в институт!
Сахой он меня еще не называл.
— Что случилось? Ведь этакая рань.
— Заводи свой агрегат и жми! Неужели не понятно.
Я освежил голову холодной водой и на мопеде помчался в институт.
Скрестив руки на груди, Владимир задумчиво стоял возле раскрытого люка камеры.
— Полюбуйся! — он показал рукой на люк.
На дне камеры лежал круглый и выпуклый, ограненный прозрачный кристалл. Рядом валялась обыкновенная кувалда.
— Я пришел снять показания кристогеля, — рассказывал Владимир. — В коридоре услышал глухие звуки, похожие на удары. Зашел в лабораторию, удары сразу прекратились. Я крикнул, кто здесь стучит? Молчок. Обогнув «Аленушку», увидел раскрытый люк, а в камере вот это произведение. Сразу вызвал тебя. А кого же еще? Ты для меня самый близкий и доверенный. А теперь давай в камеру следствие наводить.
Грани кристалла при освещении играли красками, переливались и сверкали.
— Это алмаз, а точнее — бриллиант, — сказал Владимир и сосчитал грани. — Пятьдесят шесть. Классическая бриллиантовая огранка. А ну-ка, — он обхватил алмаз и поднял его. — Ого, килограммов сорок будет. А в люк он не пройдет. Так и есть. Замечательно!
— Ты думаешь, кто-то был в камере?
— не только был. Он и алмаз этот сумел получить, и Бонифаций его рук дело. Интересно, зачем ему понадобился такой большой бриллиант? Не учел, бедняга, что в люк не пролезет, вот и хотел его кувалдой расколоть и вытащить по частям. А я помешал. У этого человека очень высококачественные мозги. Надо его обязательно найти. Нам с тобой найти, понимаешь, и никому другому. А то могут по-всякому истолковать его поступок, могут и преступление усмотреть, могут и воровство энергии приписать. Обидят, накажут. А мы с ним по-свойски поговорим, он должен быть добрым баламутом, мы поймем друг друга. Ты в сыске не специалист?
— Не специалист.
— Я тоже. Что ж, приступим к расследованию.
Умора этот Владимир!
Внутренняя полость камеры совершенно не оставляла никаких следов, к ней вообще ничего не приставало. На бриллианте тоже следов не было.
— Надо вытащить его, — сказал Владимир и схватился за кувалду.
— На ручке могут быть отпечатки пальцев, — напомнил я.
— Это не по нашей части.
Он размахнулся и ударил кувалдой по алмазу.
Бриллиант раскололся на две неравные половинки. Владимир торжественно поднял палец: