Фэнтези-2005. Выпуск 2
Шрифт:
— Сдается мне, красавица, что это для нас не помеха. А теперь, будь добра, помолчи и послушай меня внимательно…
— Было ли состязание честным? — мрачно спросил Креонт, царь Фиванский. — Были ли соблюдены все условия?
Стоявший перед троном Леокай для солидности задумался и даже поскреб заскорузлым пальцем в затылке.
— Было, государь, — решился он наконец. — Три загадки загадало чудовище герою, и на все три он ответил. Трижды герой вопрошал чудовище и дважды получил ответ…
— Так что ж
— Выходит, так, — признал Леокай.
— Тогда почему оно до сих пор живое? И мало того, что живое, — торчит посреди царского двора, всех до икоты пугая!
— Так ведь и герой жив, царица, — урезонил ее Леокай. — Может, вы его послушаете? Я-то человек простой, а он вам все вдругорядь объяснит…
— Пусть Эдип говорит, — согласился с ним царь Креонт. — Слуги, введите героя.
Вводить, впрочем, никого не понадобилось. Эдип вошел сам, будто дожидался под дверью. Выглядел он изрядно помятым, сильные загорелые руки были покрыты кровоточащими ссадинами, на шее темнело подозрительное пятно.
— Ответь нам, герой, — повелел царь Фиванский. — Чем завершилось твое состязанье со Сфинксом? Твоей ли победой?
— Видишь ли, царь, — Эдип смотрел на старого правителя открыто и честно, старательно не замечая взглядов, которые бросала на него Иокаста, — состязание наше еще не закончилось. Последняя загадка, которую я задал Сфинксу, не может быть решена ни сегодня, ни завтра. Но, так как ответ на нее существует, хоть неизвестен до времени, условия соблюдены.
— Значит, оно проиграло? — вкрадчиво спросила Иокаста.
Эдип помотал курчавой головой.
— Нет, светлейшая царица. Об этом нельзя судить, пока не исполнится срок.
— Стало быть, ты проиграл? — грозно нахмурился Креонт.
— И это неверно. Ни Сфинкс, ни я этого покамест не знаем. Потому-то мы оба и живы.
— А когда станет ясно, кто выиграл? — не унималась Иокаста.
Эдип задумался.
— Точно не скажу, царица. Однако почти наверняка раньше, чем через год.
— Год? — взвизгнула Иокаста. — И что, весь год это страшилище будет жить в наших Стовратных Фивах? Не лучше ли было в заброшенном храме остаться?
— В храме не выжил бы я, — пожал плечами герой. — Там есть совсем нечего, кроме летучих мышей. Однако теперь я вижу, что и в Фивах, славных своим гостеприимством, нам не рады. Скре-пя сердце прошу вас, о царь, и ты, светлейшая царица, разрешения покинуть пределы вашего славного города вместе с моей соперницей, чтобы закончить состязание вдалеке от населенных мест.
Креонт пощипал густую бороду.
— Странное дело, — сказал он. — Много я видел героев, но никто из них не отличался такой покорностью судьбе, как ты, юноша. Вольно ж было загадывать
— Да пусть катится! — поддержала его раскрасневшаяся от злости Иокаста. — Далеко ли вот только уйдет на опухших своих он ногах?
«Эх, мама, — подумал Эдип, стараясь не встречаться с ней взглядом. — Знала б ты, от какого позора я тебя избавляю…»
— Да благословят вас боги, — поклонился он вежливо. Повернулся и, подмигнув Леокаю, пошел к выходу, демонстрируя царю и царице широкую расцарапанную спину.
Сфинкс сидела посреди опустевшей городской площади, неподвижная и величественная, как статуя. Из переулков, с безопасного расстояния, глазели на чудовище бесстрашные фиванские дети.
— Все получилось, — сообщил Эдип, подходя. — Можем двигаться в путь, красавица.
Сфинкс расправила заботливо вычищенные, блестевшие на солнце крылья и несколько раз хлопнула ими по воздуху, будто раздумывая, не полететь ли ей. Потом нехотя сложила их за спиной и с кошачьей грацией поднялась на ноги.
— Все-таки люди глупы. Неужели так сложно было догадаться?
Она потянулась всем своим большим львиным телом и слегка потерлась о бедро Эдипа лоснящимся рыжим боком.
— Прежде чем мы уйдем подальше из этого города… от этих глупых людей… от нашей злой судьбы… загадай мне свою загадку еще раз, любимый…
Эдип вздохнул, наклонился к прелестной девичьей головке, откинул в сторону завиток черных, как смоль, кудрей и прошептал в маленькое розовое ушко:
— Мальчик или девочка?
Владимир Аренев
В ЛЕСАХ ПОД ЧЕРНИГОВОМ
А тут Соловью, ему и славу поют,
Ай славу поют ему век по веку.
То, что путь выбран правильно, Илья понял уже давно. Аккурат с тех пор, как заметил: вокруг стало подозрительно тихо и пусто. И трава, гляди, вся пожелтела. Хотя… ну, осень ведь; трава, говорят, осенью завсегда желтой становится.
С печи многого не увидишь, поэтому мир казался сейчас Илье новым захватывающим приключением.
Но что пусто так — это обнадеживало. Лес ведь, в лесу положено зайцам бегать, волкам выть, зубрам мычать…
Он вспоминал все, что знал о лесе, усердно загибая пальцы: «волки», «зубры», «мухоморы»… Чубарый под ним шел мягкой поступью, топтал пышный папоротник, почти не обращая внимания на блажь хозяина. Привык уже.
— Лютики, сороки, вороны, ящерицы…
Вдалеке родился некий протяжный звук. Конь, заслышав его, вздрогнул и замедлил шаг.