Фэнтези-2016: Стрела, монета, искра (CИ)

Суржиков Роман Евгеньевич

– О, сударь, здесь явная ошибка! Ведь его светлость позволил мне уплатить налог позже, в сентябре сразу за все лето. Разве он вам этого не сказал?

– Как будто, нет...
– заколебался Джоакин.
– Нет ли у вас грамоты за печатью милорда?

– Бумаги-то нет, сударь, но я вам расскажу сейчас, как все было. В апреле навестил я Алеридан по случаю дня Весеннего Цветения. Привез подарки его светлости с дочерью, попросился на прием. И вот позвал меня герцог, усадил напротив себя, и я сказал...
– Хармон изменил тон с заискивающего на раздраженный и буркнул: - Опять не справляешься.

Не давай себя заболтать! Ты пришел сделать дело, а не слушать трескотню.

– Не желаю этого слышать, - подстроился Джоакин.
– Милорд знает, что делает. Прислал меня - значит, пришел срок.

– Стало быть, его светлость отменил нашу договоренность?

– Мне ничего не известно об этом.

– Не забыл ли он, что дал нам острочку?

– Ты мне что же, допрос учиняешь?
– взрыкнул Джоакин.
– Велено взять с тебя налог. Сперва плати, а после расспрашивай.

– Уже лучше, - похвалил Хармон.
– Но старейшина тебе на это такое скажет: смилуйтесь, сударь! Весна больно холодная была, на полях все померзло, крестьяне голодают. На городской рынок совсем мало товаров везут, у наших мастеровых ничего не покупают. Цеховые прибыли такие, что хоть садись и рыдай! Не ровен час, осенью подметки будем есть вместо хлеба!

– Прискорбно...
– начал Джоакин.

– Нет!
– рявкнул Хармон.
– Он, подлец, врет тебе! Чернь постоянно хитрит перед лордами, ты бы это знал, если бы вправду был вассалом! А если и не врет, то его беды - не твоя забота, понял? Твоя забота - одна: служить господину.

– Не желаю слышать, - устало обронил воин. Хорошо это вышло: в тональности человека, который слыхал отговорки сотню раз и смертельно утомился от них.

– Но сударь, сжальтесь над нами!

– Кончай это. Милорд велел взять налог. Мы оба знаем, что я его возьму.

Джоакин скрестил руки на груди. Хармон кивнул:

– Терпимо. Почти убедил. Повторим еще раза три - и будешь готов.

– Готов к чему?

– Как это - к чему? Служить своему лорду, герцогу Морису Лабелину!

* * *

Кулак Джоакина Ива Ханны обрушился на окованную железом створку ворот. Звук вышел глухим, отрывисто тревожным среди ночи. Изнутри не послышалось ни голосов, ни шагов. Джоакин ударил в ворота каблуком, и они загудели.

– Отпирай!

Раздалось шарканье подошв, отодвинулась форточка. В проем сверкнул факельный огонь, раздался голос:

– Кто такие?

Джоакин отметил сноровку охранника: тот выглянул в форточку краем глаза и быстро осмотрел гостей с ног до головы, сам же остался почти невидим: свет факела ослепил пришельцев.

Как учил торговец, Джоакин не ответил: пускай привратник сам рассмотрит герцогскую эмблему на камзоле.

– Нам нужен аббат, - после паузы бросил воин.

– Это зачем?

– Послание от милорда.

– Так давайте сюда, - нагло ответил охранник.

– Лично в руки аббату. Немедленно.

– Среди ночи?
– поразился привратник.

Джоакин молча глядел в форточку. Рожа монастырского служки была широкой и хмурой. Он перебегал взглядом с одного пришельца на другого. Те смотрелись более чем внушительно: все трое в ливреях с гербами

Лабелина, вооружены мечами и кинжалами, прибыли верхом и, по всему судя, спешным порядком. Служка понимал, что добрые вести не приезжают верхом среди ночи.

– Аббат придет в бешенство, - угрюмо бросил он.

Джоакин поманил его пальцем, тот придвинулся к прутьям оконца.

– Уж поверь, - тихо сказал воин, - бешенство аббата - последнее, что должно тебя сейчас волновать.

Охранник кивнул:

– Да, сир, зову.

– А нам что, ждать снаружи?
– крикнул ему вслед Снайп.

– Виноват, сир. Никак не могу без разрешения аббата.

– Скотина, - сплюнул дезертир.

Вихрю было велено не подавать голоса ни при каких обстоятельствах: одна фраза его грубым сельским говорком - и маскировке конец. Но Снайпу торговец разрешил бросить ругательство-другое. Хриплый, злобный голос дезертира неплохо подходил для ночного представления.

Спустя время послышалась возня, лязг засовов, и ворота отперлись.

– Проходите, - давешний охранник впустил их в монастырский двор.
– Его преподобие здесь.

Посланцы вошли, ведя лошадей в поводу. То были достойные животные: Вихорь прибыл на коне торговца, Снайпу Джоакин уступил свою гнедую Леди, а сам молодой воин получил в распоряжение отличного трофейного жеребца, отнятого некогда у сквайра сира Вомака.

Во дворе их ожидала группа людей: двое с факелами по бокам ворот освещали ночных гостей, четверо расположились квадратом, сложив руки на поясах, еще двое в сутанах и капюшонах стояли по обе руки от щуплого мужчины, являвшегося, видимо, здешним аббатом. Да уж, старина Доксет оказался более чем прав: только аббат и два его спутника напоминали монахов, остальные выглядели хорошо обученными солдатами в монашеской одежде.

– Письмо от герцога?
– скрипуче вопросил аббат.

– Извольте назвать себя, - бросил Джоакин.

– Перед вами его преподобие Август Элиза Александр, аббат монастыря Святого Праотца Максимиана, - сообщил привратник.

– А кто вы?
– скрипнул аббат.

– Сир Десмонд Иона Аланис рода Агаты, - отчеканил Джоакин, наслаждаясь каждым словом, - служу его светлости Морису Лабелину. Имею для вас послание.

На счет рода Агаты, он, пожалуй, зря приплел: не очень-то походил на агатовца широкий костью розовощекий Джоакин. Но отказать себе в удовольствии он не смог.

– Давайте письмо, сир.

Джоакин вынул опечатанный сверток и показал аббату, не делая ни шагу. Пускай сам подойдет, невелика птица! Отец Август махнул факельщику, тот взял у Джоакина сверток и поднес аббату. Отец Август внимательно изучил сургуч, прежде чем взломать. Что ни говори, милашка Полли постаралась на славу: сам герцог не отличил бы эту печать от своей!

Аббат принялся читать. Насколько знал Джоакин, в письме почерком Хармона-торговца было выведено следующее:

"Сударь, вы совершили подлость и святотатство. Делалось ли сие по вашему приказу или явилось произволом братии - не имеет никакого значения. Один из ваших подопечных - брат Людвиг - замечен в страшном преступлении. Его грех лежит на вас.