Феромон
Шрифт:
И Хант его надел. Правда, то, что на свою чашку кофе он посмотрел так равнодушно, словно каждый день пьёт кофе с зефиром, снова вывело его вперёд в нашем безмолвном состязании.
Два - один. В пользу Ханта.
Пока идёт их непринуждённая беседа, я успеваю просмотреть и прошлые документы Хиттона, и свежие, что уже распечатал и унёс в переговорную Хант. И обнаруживаю две интересные вещи: он явно тянет время, и он понятия не имеет, что именно задумала Ива. Зато это легко понимаю я.
Кое-как дожидаюсь конца встречи. И едва решительным
– Эйвер, - это всё, что я успеваю сказать, остановленная его свирепым мутным взглядом крокодила-убийцы.
– Не помню, - шевелятся его челюсти, пока сфокусированный на мне деревянный взгляд остаётся неподвижным, - чтобы разрешал тебе входить в свой кабинет без спроса. Это раз. Называть меня по имени. Это два. Ну а про невыполнение своей работы мы ещё отдельно поговорим. Это три.
– Эйвер, я знаю, чего добивается Хиттон, - не обращая внимания на его угрозы, кладу на стол распечатки.
– Это его третья сделка по слиянию за последние два года, и ему точно не нужен Роберт Картер в правлении. Нужны только его отели.
– Хочешь сказать, что это поглощение?
– склоняется он над бумагами, тут же включаясь в суть.
– Картер уязвим, он выбрал неподходящую страну для строительства и не вернул вложенные деньги из-за напряжённой политической обстановки. И пока конфликт затягивается, он согласен на всё, даже прописать имя «Хиттон» на фасаде своих отелей, лишь бы сохранить их. А Хиттону, наоборот, не нужен балласт. Он оставит самые прибыльные, а остальные отели закроет.
По лицу Ханта ничего нельзя прочитать. Уверена, большую часть того, что я сказала, он знает, но проверить остальное у него просто не было времени. Ива явно сбивает его с толку. Действует так, как она никогда раньше не поступала: неожиданный звонок, внезапная встреча в холле «Блаженного Августина» с клиентом, хотя Хант ехал на свидание с самой Ивой. И вторая поспешная встреча в офисе после бурной ночи, пока Хант не опомнился.
– Я к Картеру, - отшвыривает он бумаги и порывисто встаёт.
– И, кстати, - останавливается в дверях, не поворачиваясь, - красивое платье.
– Спасибо! Галстук тоже ничего, - выхожу я вслед за ним.
Хант этого не знает, но в глянцевом полотне стены на пару мгновений отражается его довольно ухмыляющаяся рожа. А потом он исчезает за поворотом к лифтам.
Пусть ухмыляется. Два - два. Это тёмно-бирюзовое платье я всё же выбрала не зря. И кофе с зефиром, уверена, ему тоже понравился.
Но к кофе, как кота к лотку, я его ещё приучу.
А сейчас, надеюсь, он сомкнёт челюсти покрепче на шее этой мелкой хищницы Ивы Уорд, и она оставит затею одержать верх над непобедимым Эйвером Хантом.
Или... он на ней наконец женится.
– Анна, - голос Моргана заставляет меня вздрогнуть. Второй раз за день меня застают врасплох.
– Да, Йорн, - разворачиваюсь на каблуках, скрещивая ноги.
– Ты очень помогла мне
– Я бы предпочла, чтобы великий Йорн Морган был мне должен, но любопытство не позволит мне отказаться, - киваю на его предложение проследовать в кабинет и внутренне сжимаюсь. Ох, не стоит обольщаться любезностью Йорна, как и его улыбкой.
Они с Эйвером так непохожи.
Как день и ночь. Как север и юг. Как театральные маски: комедия и трагедия.
Темноволосый мрачный строптивый Хант. И худощавый улыбчивый блондин Морган.
При всей своей внешней открытости и дружелюбии Морган хитрее и гибче. А несгибаемый Хант упрямее, вероломнее и жёстче. Когда они работают в паре, нетрудно догадаться, кто из них плохой полицейский, а кто хороший. Но проблема в том, что они никогда не работают вместе.
Есть клиенты Ханта, есть - Моргана. У каждого своя секретарша и подручные. Своя территория, сильные и слабые стороны, свои приёмы работы. А ещё Морган лет на десять старше и питает слабость к орхидеям, современному искусству и темнокожим женщинам. Хоть с этим мне ничего не грозит.
– Я тут навёл кое-какие справки, - пропуская меня в кабинет, Йорн красноречиво показывает глазами в сторону Клары, - и у меня совершенно случайно оказались два билета на премьеру в Оперу.
Жестом иллюзиониста он извлекает из кармана и протягивает два бумажных прямоугольника.
– Опера?!
– поспешно пытаюсь превратить вопль ужаса в восторг.
– Соня Йончева в «Тоске», говорят, великолепна, - занимает Йорн место за столом.
– Сопрано Тоски и тенор Каварадосси, что, как всегда, играют положительных героев, несомненно, хороши, но мне больше по душе злобный баритон Скапиа. А тебе?
– А я люблю музыку Пуччини, - кручу в руках билеты.
И да, я знаю о судьбе пылких влюблённых, рассказанной в бессмертном произведении, но это и пугает. Я не говорила о любви к опере Кларе, напрасно Йорн намекал на неё как на источник информации, потому что я терпеть не могу оперу, но зато точно знаю, кто любит - мой отец. А ещё Йорн достал билеты из кармана, а значит, привёл меня в свой кабинет не за этим.
– Благодарю, - прижимаю к груди подарок.
– И для чего же я здесь на самом деле?
– Прикрой дверь.
К тому времени как я возвращаюсь, на столе ко мне лицом уже лежит серая папка. Серая, значит, согласно установленного в компании цветового кода, это личное дело. И судя по всему - моё.
13. Анна
– Ты же понимаешь, что я довольно хороший юрист, - склоняет голову Йорн.
– А все хорошие юристы ценят своих клиентов и уж, конечно, владеют информацией не только о делах их компаний, но и о членах их семей.