Феромон

Чер Алекс

– Что это было?

– Мой прощальный подарок тебе, - натягивает Ив кофточку.
– Меня уволили. Впрочем, это уже неважно. Я улетаю через пару часов.

– Тебе не обязательно уезжать, - прыгаю на одной ноге, надевая брюки.
– Ты можешь найти работу и здесь.

– Нет, Эйви, - усмехается она, рассматривая коробку с «Великим Гэтсби».
– Но спасибо, ты так старался сделать этот вечер сносным.

– Я хотел сделать этот вечер приятным и, возможно, запоминающимся. И кое о чём тебя спросить.

– Как я себя чувствую, после твоей очередной

победы?
– сама наливает она вино и садится, поджав ногу, у барной стойки.
– Или после секса?

– После такого секса, я думаю, мы квиты, - надеваю я фартук и включаю жаровню.
– Ты практически отымела меня.

– Я и отымела тебя, Эйв, хоть ты этого ещё не понял, - приподнимает она бокал, предлагая присоединиться.

– Что?
– с тревогой поворачиваюсь на папку с документами.

– Нет, нет, расслабься, с договором всё в порядке, - покачивает она рубиновую жидкость в бокале, сделав глоток.
– Даже не знаю, на что я надеялась, когда просила, чтобы ты мне уступил. Но помнишь, я сказала, что это важно?

– Конечно. Что тебе нужна эта работа, - выкладываю мясо. Стейки шипят на раскалённой решётке, и приходится повышать голос, чтобы перекричать этот звук.
– Но не Хиттон, так будет кто-то другой. Ты талантливый юрист, Ив, ты найдёшь новую компанию, новых клиентов.

Не хочу предвосхищать события. Но я хочу предложить ей не только попробовать пожить вместе, но и работу в «Морган & Хант».

– Дело не в компании, Эйвер. Я выхожу замуж.

«Что?» - я не произношу это, только открываю рот, глядя, как Ив улыбается мне в лицо, но сказать ничего не могу.

– Да, я помолвлена. И если бы сделка прошла удачно, и я не потеряла этого клиента, меня бы сделали старшим партнёром компании, и свадьбу пришлось бы отложить. Но видимо, всё, что ни делается, - к лучшему, - отставляет она недопитый бокал.
– Счастливо оставаться, Эйвер Хант. Спасибо за незабываемый ужин.

– И ты пришла ко мне, но промолчала, что помолвлена?
– догоняю её у двери.

– Да, - натягивает она плащ, - прекрасно зная твои принципы. Понимая, как для тебя это важно. Я хотела, чтобы ты трахнул несвободную женщину. Как себя чувствуешь, Эйви?

– Ты так хотела победить?
– я, наверно, глупо выгляжу в фартуке, с щипцами для мяса в руке, но это последнее, что меня сейчас беспокоит.

– Нет, Эйв, не победить. А просто тебя поиметь. И я тебя поимела, независимо от того, чем закончилась эта сделка.

В её глазах блестят слёзы, но решимость с которой она открывает дверь, не оставляет ни грамма сомнений, что она уйдёт.

– За что ты так со мной, Ив?
– я не пытаюсь её удержать, но она сама останавливается.

– За что? Ты ещё спрашиваешь, за что?
– она затягивает пояс, откидывает блестящие тёмные волосы за спину.
– За то, Эйв, что за эти десять лет ты так ни разу и не сказал то, что я хотела услышать. Как ты относишься ко мне, Эйв?

– Ты нужна мне, Ив. Важна мне. Ты часть моей жизни. Я хотел...

Чёрт! Я знаю, что она хочет услышать. Мне невыносимо видеть

слёзы в её глазах. И мне очень хотелось бы произнести эти три чёртовых слова. Но я не чувствую этого. И не могу ей соврать.

– Хотел... что?
– вскидывает она подбородок.

– Не важно. Уже не важно. Надеюсь, ты будешь счастлива, Ив. От всей души желаю тебе долгой и благополучной семейной жизни.

– Надеюсь, так и будет. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на тех, кому мы не нужны. И тебе не хворать, Эйвер!

Хлопает дверь.

По квартире разносится запах горелого мяса, а я так и стою: с дурацкими щипцами в руке, не в силах пошевелиться. Оглушённый, раздавленный, опустошённый. И даже не знаю, что больше меня убивает: то, что она ушла, то, что выходит замуж, или то, что она растоптала всё, чем я так дорожил.

15. Анна

Свежие газеты полны скверных новостей.

Найден подвох в новой амнистии капиталов. Выявлены убыточные пенсионные фонды. Умер владелец сети магазинов здорового питания Оливер Солл. А высокомерная сучка Аманта Уайт вышла замуж за сынка директора текстильной компании.

Но простые углеводы творят чудеса. Всего лишь густо посыпанный сахарной пудрой пончик, а градус моего настроения резко уходит с заморозков в оттепель. И даже не знаю, что меня больше веселит - оттопыренные уши пухлого наследника текстильной империи или кривоватая улыбка Аманты, наконец-то отхватившей кусок пожирнее в прямом смысле этого слова.

Усугубляю калорийный беспредел большим стаканом кофе со сливками прямо у фургона с выпечкой. И, примерно прикинув, что этот отрыв мне будет стоить сорокаминутной пробежки в хорошем темпе, возвращаюсь к работе.

Теперь не пугает даже предстоящий разговор с Хантом.

Хоть и поглядываю на поворот к лифтам на каждое движение в коридоре, работы много. Вникаю в текущие дела. Проверяю оформленные документы. Разбираю почту.

Только когда чернильные сумерки сменяет расцвеченный неоновыми огнями вечер, понимаю, что Эйвер сегодня не придёт. Рука сама тянется к телефону. Окидываю взглядом подготовленные документы, но, к сожалению, в них нет ничего срочного. И вряд ли Ханта растрогает забота его секретарши, если я спрошу, всё ли у него в порядке, а не обрушу на него какую-нибудь экстренную новость.

Уставшие глаза не скажут мне за это спасибо, но в последней надежде тяну время: то нахожу в документе пропущенные запятые, то берусь заново просматривать список его клиентов. Выключаю компьютер, когда в офисе почти никого не остаётся.

И по закону подлости в пустом фойе первого этажа натыкаюсь именно на Эйвера.

– Мистер Хант.

– Анна, - кивает он на ходу, и не думая останавливаться.

В тонком пуловере, засунув руки в карманы, он проходит мимо, пока я ищу повод его окликнуть. Даже сбросив официоз строгого костюма, даже со спины он кажется напряжённым. Но ни черта не понять по его упругой, уверенной походке.