Фея и лорд кошмаров

Змеевская Анна

Себастьян судорожно помотал головой и попытался отстраниться, однако Мэйр не дала. Теперь уже обе его руки были в плену хрупких с виду, но таких сильных и цепких пальцев.

— Нет-нет, я вовсе не хочу тебя пристыдить, — продолжила целительница вкрадчиво и тихо, почти полушепотом; её глаза мягко вспыхнули — бледное золото и ледяная зелень, точь в точь блуждающие огни, что загораются на болотах в лунную ночь. — Ты спасал свой разум, делал это как умел… Ты молодец. Так было нужно. Но теперь эта вынужденная мера обернулась большой проблемой. Ты не сможешь жить среди людей, оставаясь таким; и тебе придется исправить то, что ты сделал.

Понимаешь меня? — Себастьян рассеянно кивнул и только затем, опомнившись и нервно выдохнув, снова мотнул головой. — Исправить — значит, вернуть целостность личности. Иными словами, ты либо научишься жить с тем, что когда-то сделал — как бы ужасно оно ни было, — либо умрешь. Всё в твоих руках ив твоей воле, Себастьян.

На этом, видимо, Мэйр сочла разговор оконченным и отпустила его руки. Или попросту хорошенько выложилась, судя по тому, как неуклюже она опустилась на краешек стула, с силой растирая виски. Её стало жаль. Так сильно, что Себастьян опустился перед ней на одно колено и уже сам сжал её ладони в своих, аккуратно отнимая их от головы. Удивительно, но то была не столько его реакция, сколько монстра — ему словно было жаль, что он причинил «фее» столько неудобств.

«Она мне нравится», — ворчливо пробормотал он, неохотно отступая куда-то вглубь сознания и забирая с собой взбесившуюся магию.

Глава 14

— Извини, — проговорил Себастьян тихо. Мэйр не ответила, но голову подняла, смотря внимательно, будто ожидая продолжения. Говорить о прошлом отчаянно не хотелось, но и молчать под этим взглядом было совершенно невозможно. — Мне нечего рассказывать о себе, Мэйр. Большую часть ты знаешь — об отчиме, сестре и деревне. С момента, как проснулась сила, до того дня, как их всех не стало, я хорошо помню только тьму, плетения чужих заклинаний и боль. Когда стало совсем невыносимо, пришел он и остановил всё это. Убил всех, до кого дотянулся, но спас меня. Я ненавижу его за то, что он сделал. Но не уверен, что готов избавиться от него.

— Да не нужно от него избавляться! — сердито воскликнула Мэйр. Но тут же смущенно потупилась и сбавила тон: — Прости, пожалуйста, я с дежурства, задолбали малость… Но нет, нет, он тебе нужен — и подспудно ты это понимаешь. Проблема в том, чтобы признать это, принять его как часть себя. Неотъемлемую часть — но не главенствующую. В противном случае… ну, итог немного предсказуем.

«Да, я стану главным, и жизнь будет намного веселее», — протянул на задворках сознания монстр, заставив усмехнуться против воли. Справедливости ради (и не считая тяги к насилию), он и впрямь куда интереснее — не знает страха, не испытывает стыда и намного быстрее соображает, что ответить. Как будто только Себастьян торчал в лесу грёбаных десять лет, в то время как монстр тренировался в язвительности и сарказме.

— Он утверждает, что понравился бы тебе куда больше. А я зануда и взять с меня нечего, — он неохотно выпустил ладони Мэйр из своих и поднялся. — Может, тебе стоит прилечь?

Его — ну разумеется! — одарили возмущенно-высокомерным взглядом.

— Благодарю покорно; я пока что далека от состояния «упасть и не встать», — заявила Мэйр. — Но если ты в порядке, то мне и впрямь лучше пойти домой и лечь спать. И да, своему подельнику можешь передать, что он мне уже не нравится. Злобные кровожадные мудаки слегка не в моем вкусе.

Себастьян всё же протянул руку, помогая ей подняться, с трудом удержавшись от

того, чтобы поддержать за плечи. Не оценят, судя по сверкающим глазам и сумбурным мыслям о всяких обнаглевших пациентах — они были настолько явными, что не подслушать не вышло.

— Извини, — ещё раз проговорил он, на этот раз не зная, за что именно извиняется. За всё, наверное.

Мэйр только отмахнулась:

— Тебе не за что просить прощения. Просто постарайся смириться с мыслью, что есть только ты. Собери себя в одно целое.

Несколько заторможено, но Себастьян кивнул. Если для того, чтобы не представлять больше опасности для Мэйр и не видеть её такой… измотанной после общения с собой, нужно избавиться от монстра — он готов попробовать. Даже если придется вновь столкнуться с кошмарами прошлого. В любом случае, тот тёмный период его жизни никогда уже не вернется — Родерик мертв, а вместе с ним и тот деревенский мальчик. Прежний Себастьян.

— Постараюсь.

Когда Мэйр ушла, на прощание попросив всё же не увлекаться чужими заклинаниями («Отстань уже от грёбаной двери, всеми богами молю!»), Себастьян, недолго думая, принялся за изучение «Истории магии». Сам не знал почему, просто внезапно стало интересно. Особенно раздел про менталистов — в самом деле, не читать же про некромантов и их жуткие эксперименты над людьми, живыми и мертвыми? Хотя кое-что о слугах Хладной выцепить всё же успел — согласно информации, некросов ментальная магия почти не берет, а уж поджечь им мозги вовсе практически невозможно.

«С некромантами не ссориться», — сделал он себе пометку и отложил книгу в сторону.

Нужно было всерьез поразмышлять над тем, что делать с монстром в его голове. Как там говорила Мэйр — смириться, что они одно целое, и научиться жить с тем, что он натворил.

Воспоминания о том дне — первое число месяца Левис — навалились быстро. Себастьян будто бы снова ощутил холод, совершенно не весенний, услышал шум дождя за окном, почувствовал запах опаленной плоти. Своей собственной, потому что из-за боли в голове запутался в плетениях на очередном артефакте, дернул не за ту нить и ожег руку.

Он всего лишь хотел помощи, а в итоге узнал, сколько стоит. Две тысячи золотом (и аванс в пятьсот) — цена менталиста, готового выполнять любые приказы своих хозяев.

Когда именно внутри проснулось чудовище — когда услышал это, или же когда Родерик заметил его и велел убираться, — Себастьян точно не знал. Только помнил, как поднялась внутри магия, затопила сознание, а голос в голове велел убить отчима, отомстить за всё, что он сделал. За то, что мучил почти год ради горстки золота. И Себастьян уступил, охотно и легко, позволил вгрызться в чужой разум, разлиться по дому темной волной.

Себастьян хотел, чтобы Родерик горел, как он сам несколько минут назад. А вместе с ним и те люди, для которых он был лишь товаром, а вовсе не человеком. Он слышал их мысли, планы на себя, видел их глазами собственное будущее — кровь, смерть, лицо женщины, застегивающей на его руке серебряный браслет. Что ж, не считая загадочной незнакомки, они получили всё, о чём думали. Даже золото свое оставили при себе — монстр заставил их глотать рассыпавшиеся монеты одну за другой.

Когда в дом вернулась Сэра, остановиться он уже не смог. Она просто не выдержала чудовищной силы, обрушившейся на нее; успела только позвать его и Родерика по имени, прежде чем…