Фея из Преисподней
Шрифт:
Набеги на близлежащие городки мы совершали редко, но метко. Никто по-хорошему с нами говорить не желал, никто в покое оставлять нашу группу не собирался, поэтому мы выживали, как могли. Что уж, даже Яйре и Гертруде хватило семи дней, дабы приспособиться к разбойничьей жизни и посмаковать её горький вкус. Мы красили волосы, намазывали лица косметикой, но раз за разом люди разоблачали нас и убегали, даже не желая слушать. Их недоверчивость и осторожность сколь поражали, столь и раздражали. Я не собираюсь задерживаться в Зоэтии, но не могу покинуть её, не выполнив клятвы – мне и без того живется непросто.
Гертруда
Прошлым вечером я обмазала лицо грязью и, высунув язык, выбежала с кряхтением на охрану, что стерегла второй берег. Яйра и Гертруда долго издевались надо мной после столь эффектного появления, но ещё больше все смеялись над стражами, убежавшими в город так быстро, что я даже из леса полностью вылезти не успела. Как бы то ни было, той же ночью корабль с контрабандой прибыл к этому берегу, и мы выгрузили сотни товаров, что были после отправлены на черные рынки. Финансовыми вопросами занимался Федот, поэтому он был всегда грустным, однако, вскоре повеселел, отчего мы поняли, что свет незаконной жизни заглянул и в наши окна.
– Эй, Херанука…
– Что, Пубертатия?
– Свалить бы нам отсюда побыстрее, – шепнула она мне, когда мы втроем притаились в одном из закутков черного рынка. – Всё ведь идет неплохо? Мы же выполнили обещание?
– Мы приняли только одну поставку, – огрызнулась я. Гертруда постоянно просилась домой, и это сильно теребило и без того расшатанные нервы. Я волновалась о Мордоре так сильно, что иногда не могла уснуть. – Это незаконченное дело.
– Слушай, одно имя Херануки вызывает ужас. Пусть они этим и пользуются, а нам пора.
– И что мы сделаем, когда прибудем? Мы ничего не знаем о том, что сейчас происходит в Шеэтии. Нам нужна информация, тогда уже и будем думать.
Гертруда недовольно цокнула, но тему продолжать не стала. Яйра дернула меня за рукав, когда в проулке показался Чеснок, обмотанный в скрывающие его одежды.
– Весь товар продан, – не без радости заявил он, – наша доля уже у Федота.
– Отлично. Он сказал что-нибудь?
– Только то, что следующая партия будет через неделю, и нам нужно придумать что-то с причалом. Тот берег вновь взяли под наблюдение, больше там высадиться не получится.
– Я сделаю новый, – кивнула Яйра, – помните, тот, другой берег? Я использую магию, и корабль сможет подойти ближе.
– Вот и решили.
Яйра отправилась вместе с Чесноком в очередное временное логово, Гертруда решила отпраздновать первое незаконное дело вместе с красивым Румпельштильцхеном в таверне, а я принялась блуждать по улочкам черного рынка. Это место, наполненное сделками, ворами, гадалками и бедняками, было единственной возможностью пройтись по узким каменным улочкам, а не по грязи и трясине. Здесь никто не обращал внимания
Я медленно шла вдоль низеньких рядов, постоянно протискиваясь через толпу – улицы здесь были действительно узкие. Магические шары, черепа, украденные украшения – казалось, здесь было всё, что только можно стащить и незаметно протащить. Я надеялась найти то, что поможет мне каким-либо образом связаться с поданными из Мордора, но все артефакты были или абсолютно бесполезными, или излишне подозрительными. К сожалению, я потратила время впустую, и отправилась потайными ходами прочь с рынка, давясь жутким чувством неведения и пустоты. Наверное, я очень скучала – иного описания этого чувства было не найти.
Уже смеркалось, и многие дома загорались желтыми фонарями, что горожане вывешивали на домах. Кажется, сегодня был некий значимый праздник, вот только прогуляться по веселым улицам, кушая сладости и скупая сувениры, мне было не суждено. Да, я должна вновь вернуться в свою трясину к своим лягушкам и лосям. Сколько ещё это продлится? Почему я не имею права на спокойную, лишенную этих жутких встрясок жизнь? Безусловно, серое существование с одинаковыми буднями – не есть решение, и, скорее, это не менее длительная пытка, однако, я не говорю впадать из крайности в крайность. Проблемы, так или иначе, и впредь будут вставать перед нами, но мы решим их и будем идти дальше, так почему я, решая одну проблему, незамедлительно погружаюсь в ещё худшие? У меня будто бы нет времени, чтобы вдохнуть свободно, нет времени насладиться миром, в который меня занесло…
Думая об этом, я кралась по темным переулкам, стараясь не привлекать к себе никакого внимания – горожане очень пугливы и поднимут шумиху из-за любой промашки. Пытаясь пересечь очередной перекресток, я вдруг услышала удивительно прекрасную и теплую мелодию. Что удивительно, она показалась мне до боли знакомой, и, воспользовавшись тем, что вся толпа крутилась вокруг источника музыки, я добежала до поворота, где стоял бочонок. Вскочив на него, я увидела голову играющего, но, как и предполагалось, он был мне незнаком. Музыкант оказался смазливым, но очень милым, внешность его я могла бы назвать ангельской, что наверняка бы огорчило Лайма, считавшего себя самым прекрасным мужчиной на земле.
– Как называется эта мелодия? – спросила одна из женщин в толпе, но за музыканта ответил слуга, стоявший рядом.
– Это серенада, которую мой господин исполняет своей потерянной возлюбленной.
Девушки незамедлительно ахнули, чуть ли не в унисон, и наверняка преисполнились к одинокому парню самой глубокой симпатией, на которую были способны. Но где же я слышала эту мелодию? Почему она кажется мне такой знакомой, как если бы я сама её сочинила когда-то, но позабыла? Наверное, это шарлатан, что украл песню у автора из Шеэтии. Если подумать об этом, что слушать больше и не хочется…