Фея-Крёстная желает замуж
Шрифт:
Проректорша вещает, и я только сейчас слышу, о чём:
– …бум! Ажиотаж! Все бегут записываться на ваш курс!
О, кажется, слухи – лучшая реклама. Или народ потянулся за лидером, в данном случае – за Марикой? Как бы там ни было…
– …Здорово же!
Мне и впрямь хочется прыгать и хлопать в ладоши. По-моему, я выбрала верную стратегию, а значит, и победа не за горами.
Злобинда тоже полна энтузиазма:
– Не то слово! Я впервые за столько лет вижу у этих ленивцев желание получать знания. Пусть даже по столь бесполезному предмету,
Совсем без шпильки – была бы уже не Злобинда.
– Нынешнее поколение совершенно обленилось, – продолжает она, одной рукой всё ещё придерживая меня под локоть, другой – жестикулируя в такт своим словам. – После того, как магонет к волшебным зеркалам подключили, школяры совсем учиться перестали. В библиотеке почти не появляются! И это притом, что у нас барьер и сеть плохо ловит. Представляю, что в других вузах творится!
Не стала расстраивать её тем, что всё обучение фей занимает примерно двадцать-тридцать минут. Пока фея-наставница, положив руку на голову новорождённой неофитке, не перельёт в ту свои знания. Но тёмным, безусловно, нужно учиться. Светлая магия – природная, естественная. Она пульсирует в жилах, срывается с кончиков пальцев. Тёмные же обращают природу против своей же сути, и им следует постараться, чтобы заставить магию убивать, причинить боль, наносить вред.
Поэтому, в общем и целом, я соглашаюсь со Злобиндой. Но мне необходимо прояснить один вопрос:
– А может ли посещать занятия не студент академии?
Злобинда тормозит, и я резко ударяюсь в её прямую спину – тащилась сзади, не рассчитала скорость.
Она вскидывает идеально выщипанные брови, складывает руки на груди и фыркает.
– Эта белка и до вас добралась! Ей и так разрешено здесь находиться из милости. Мыслимое ли дело – зверь лесной среди благородных колдунов и колдуний?! У неё ни документов нет, ничего. Нелегалка, а туда же!
Ну да, Злобинда не была бы собой, если бы не злобствовала.
А такое спускать нельзя.
Поэтому меряю её взглядом и цежу:
– Да вы просто завидуете!
Она прямо-таки зеленеет от гнева, как её, вернее – наш общий, начальник:
– Я! Да я! Да она!..
– Не трудитесь, – поднимаю руку. – Вы до этого предоставили мне полную свободу. И не включили мой факультатив в основной учебный план. Так что, я тут тоже почти нелегалка. Значит, и в ученики себе могу брать, кого захочу: хоть белку, хоть крысу говорящую…
Эх, не зря бытует мнение, что некоторых не стоит поминать всуе: при слове «крыса», в нашу беседу самым бесцеремонным образом вклинивается Галет в своём зверином обличье и дико вопит:
– Горим! Спасайся, кто может!
И в коридор, где стоим мы со Злобиндой, вползает едкий зеленоватый дым…
…Из дыма выходит такая страхолюдина, что явись ночью – подушкой не отмахнёшься. Неповоротлив, голова – усечённым конусом, а вместо лица – стекло. Идёт, переваливается с ноги на ногу, что-то бурчит, окутанный зловещим маревом…
Почему Злобинда не реагирует?
Давно бы ударила заклинанием.
Но проректорша спокойна и даже подзывает монстра поближе.
– Вон он, Грегори, – она указывает на крыса, который с дрожанием жмётся к моей ноге. – Ату его, ату! – и ко мне – вежливо, воркующе: – Не бойтесь, это наш студент. Я попросила его провести дезинфекцию, когда увидела этого мерзкого грызуна, – Галет щерится, беспомощно и жалко, – сама создала этот дым. Нам с вами он безвреден, а вот кое-кому…
Не отвечаю, просто провожу над Галетом волшебной палочкой, и тот обретает свой суетливый, но всё же человеческий вид.
Вовремя, потому что тут же закашливается и хватается за горло – чуть не задохнулся.
Глаза Злобинды округляются.
– Заколдованный?
– А вы, колдунья такого уровня, и не разглядели?
Добавляю в голос яда, а руки упираю в бока. Галет гордо выпячивается и хмыкает. Ишь, крысёныш, как воспрянул.
Грегори в своём нелепом костюме и с разбрызгивателем недоуменно смотрит на нас через стекло.
И тут я соображаю, что подкалываю проректора на глазах у студента. Нехорошо.
Командую Грегори:
– Шагом марш, – и он действительно марширует, хотя в его положении это не очень удобно. Посылаю вслед заклинание забвения. Кое-что лучше не помнить.
Злобинда, к моему удивлению, смотрит на меня с благодарностью, хотя я только что применила заклинание вмешательства к студенту.
Потом подходит к Галету вплотную, ровная, как палка, возвышающаяся над королевским величеством едва ли не на голову. Она крутит его, трогает, осматривает, даже обнюхивает.
– Невероятно. Эй, толстый коротышка, – обращается она к Галету, – кто это тебя так уделал?
– Мельничиха одна, – выпаливает он, а сам трясётся, отклоняется и жалобно прижимает руки к груди, – ведьмой оказалась.
– Ещё любопытнее.
Злобинда обхватывает наманикюренными пальцами свой острый подбородок.
Мне вот тоже любопытно, гложет прямо, только никто удовлетворять не собирается. А внутри уже всё гудит и распирает.
– О чём вы? – не выдерживаю.
Галет тоже кивает: самому охота знать.
Она не отвечает. Лишь машет рукой: идёмте, мол.
И несётся, быстрее, чем я на крыльях, к академической библиотеке.
Я ещё не была в этой части академии, но шёпот книг всегда слышен издалека и его не спутаешь ни с чем.
Здесь пусто, лишь старая библиотекарша скучает за кафедрой и вяжет бесконечный синий чулок.
Права Злобинда: не хотят студенты грызть гранит науки.
Хотя эти книги попробуй сгрызи, вон какие огромные! Особенно одна. Она так стара, что деревянная обложка поросла мхом. Самым настоящим! Не разобрать ни названия, ни автора. А ещё эта книга глазастая! Из-под кудластых мшистых бровей, похожих на болотные кочки, недобро смотрят три пары жёлтых, человеческих, опушённых ресницами глаз. Будто говорят: только тронь! Боковая застёжка напоминает два острых змеиных зуба.