Шрифт:
ПРОЛОГ
Англия, Уорвикшир, 1804 год
Десятилетняя Изабель Монтгомери выскочила из спальни и стремглав понеслась вниз, не обращая внимания на крики сводных сестер. Лобелия и Рут хотели отнять у нее флейту и плащ и теперь, когда им это не удалось, грозились пожаловаться маме.
— Жадина, жадина! — кричала ей вдогонку Лобелия. — Все про тебя маме расскажем!
— А вы — крысы! — бросила в ответ Изабель, не останавливаясь.
Сбежав по лестнице на кухню, она распахнула дверь черного хода и выбежала в сад. На дорожке около
Холодно было и на сердце у девочки. Ни безоблачное небо, ни яркие цветы, которые в изобилии росли в саду, не радовали ее: ведь сегодня утром похоронили ее отца. Бедный, милый папочка! Еще так недавно он был совершенно здоров и радовался жизни вместе со всеми — но неожиданно заболел и вот теперь лежит здесь, рядом с матерью Изабель.
Майлз, ее старший брат, уехал сразу после похорон — он должен был вернуться в университет. Теперь Изабель осталась совсем одна…
Она поднесла к красным от слез глазам золотой медальон, с которым не расставалась. В нем был миниатюрный портрет матери; Изабель видела ее лишь во сне: бедняжка умерла при родах. Все детство Изабель прошло рядом с Дельфинией и ее отвратительными дочками, Лобелией и Рут.
Изабель бережно опустила медальон за вырез платья. Как ей хотелось уйти от мачехи и сестер, чтобы где-нибудь в одиночестве оплакать смерть отца! Солнце уже склонялось к закату, но Изабель не собиралась возвращаться домой. Сразу за парком Арден-Холла начинался густой лес. Девочка подумала, что лучше уж заблудиться в ночном лесу, чем идти сейчас ужинать с мачехой и сестрами! Выйдя за ограду, Изабель направилась по лесной тропинке к реке.
По обеим сторонам тропинки пышно цвела сирень, и воздух был наполнен ее тонким ароматом; из травы выглядывали ландыши, маргаритки и гвоздики, и Изабель вспомнила, как дома кухарка говорила ей: «Весной, когда цветут все цветы, в лесу можно встретить добрых фей!» Девочка покачала головой: она давно не верила в сказки.
Внезапно до нее донесся чарующий, едва слышный звук — как будто где-то далеко кто-то играл на флейте. Мелодия долетала от реки, и Изабель пошла быстрее. С каждым ее шагом звуки флейты становились все яснее и громче; девочке казалось, что музыка, которую играл невидимый музыкант, звучит в ее сердце: так точно отражала она чувства Изабель.
Она добежала до берега, и ее глазам предстала странная картина: на пеньке около самой воды сидела немолодая, бедно одетая женщина и играла на флейте. Увидев Изабель, женщина перестала играть и пристально посмотрела на нее.
Девочке стало не по себе, и она невольно отступила на шаг назад.
— Как тебя зовут? — улыбнувшись, спросила у Изабель эта странная женщина.
— Изабель Монтгомери.
Над рекой сгущался туман. Девочка подумала, что ей пора возвращаться домой, ведь если она придет слишком поздно, Дельфиния рассердится…
— Ну, что же ты, Изабель? Садись, — пригласила незнакомка. В ее мягком голосе было столько доброты, что у Изабель пропали все сомнения и страхи. Она подошла ближе и села
— Я живу в Арден-Холле, — сказала она, не дожидаясь вопросов.
— Разве Монтгомери живут в Арден-Холле? — удивилась женщина.
— Это имение моей покойной матушки, — ответила Изабель и добавила: — Она вышла замуж за Адама Монтгомери, моего отца… Сегодня его похоронили.
— Так ты осталась совсем одна, бедное дитя? — Незнакомка взяла Изабель за руку, и на несколько мгновений воцарилось молчание. Потом женщина представилась: — Меня зовут Гизела.
— А мою бедную мать звали Элизабет, — сказала Изабель.
— Ты, верно, ее очень любила…
— Я никогда ее не видела, — прошептала Изабель и, сняв с шеи медальон, передала его Гизеле.
Та раскрыла его и склонилась над миниатюрным изображением. Через несколько секунд она вернула девочке медальон со словами:
— Ты очень на нее похожа. У тебя такие же светлые волосы и такие же синие глаза…
— Спасибо. Мне очень приятно слышать, что я похожа на мать, — поблагодарила Изабель.
— Так что же привело тебя в мой лес, кроме тоски по отцу, Белли?
— Как вы узнали? Меня так сокращенно зовет брат! — спросила изумленная девочка.
— Разделенное горе становится вполовину легче… — Гизела, казалось, не услышала вопроса. — Я много раз помогала людям.
Тут женщина внезапно остановилась и продолжала уже другим, обыденным голосом:
— Я очень долго сидела здесь и замерзла. Ты не одолжишь мне свой плащ?
Без тени сомнения Изабель сняла плащ и накинула его на плечи Гизелы.
— Возьмите его себе, — предложила девочка. — Помогать нуждающимся — наш христианский долг, а я хочу заслужить место в раю… Тогда я наконец увижу свою маму и снова встречусь с отцом…
— Дитя мое, — сказала Гизела, закутываясь в плащ, — расскажи мне обо всех своих горестях.
— Лобелия и Рут, это мои сводные сестры, пытались отобрать у меня флейту. Но флейта и медальон — единственное, что осталось у меня от матери: кухарка рассказывала, что мама играла на ней, и ее музыка напоминала соловьиную песнь… А Дельфиния, моя мачеха, сразу после похорон отца выгнала миссис Джунипер — будто бы за то, что она выпила холодный чай, только я не верю: разве пить холодный чай — это преступление?! Нет, на самом деле причина в том, что Джунипер любила меня больше всех и ненавидела этих противных девчонок!
— Но кто такая Джунипер?
— Моя няня. А мой брат Майлз сразу после похорон вернулся в университет. Надеюсь, хоть с ним сейчас все хорошо…
— Я уверена в этом. Ты можешь быть спокойна за брата.
— Так мы друзья? — спросила Изабель. В ее голосе впервые за долгое время звучала радость. — У меня еще никогда не было друзей… Честно говоря, мне совсем не хочется возвращаться! А можно мне жить у вас до приезда Майлза?
— Майлз приедет не скоро — кто же будет следить за всем, если тебя не будет в доме? — Изабель пожала плечами, и Гизела продолжила: — Скажи мне, Изабель, какое твое самое заветное желание? Что бы ты хотела больше всего на свете?