Фига из будущего

Дударенко Александр Владимирович

– Не кипятитесь… Почему плагиат? Да потому, что так, как есть в жизни, писали тысячи лет миллионы писателей. Писателей больших, маленьких, талантливых, не очень талантливых… А тут я! Со своей правдой…

– Да наплюй ты на критиков и их возгласы о подражании или плагиате. Пиши правдиво! Если это возможно…

– Я вот думаю – возможно! – ответил автор. – Нет, я уверен – возможно написать! Ничего ведь не надо придумывать. Просто вспоминай и записывай! Смогу! Успею! Тем более основное уже написано…

– Хорошо. Встречаемся тут же в это же время ровно…

– Да, я понял. Не волнуйтесь.

И они расстались. Автор представил точно в срок написанное им. Оно сейчас перед вами. Не ругайте его, мой дорогой читатель. Не судите очень строго за кажущуюся простоту описанных событий и типичность характеров и поступков, ведь он писал чистую правду. А правда, как нам известно, всегда одна. Вы встретитесь с героями, кого-то очень напоминающими, будете увлечены событиями до радости знакомыми и столкнётесь с обстановкой весьма реальной и непридуманной.

Вот что получилось.

Часть I

На

запах денег

Только глупцы говорят правду… Правда – красивая ложь либо со слезами на глазах, с подрагивающей нижней губой и непреклонным честным взглядом мученика, либо с придурковатой улыбкой восторженного идеалиста.

Автор

Глава I

Правда, и ничего кроме…

Все живущие на Земле люди делятся на четыре типажа. Так, по крайней мере, говорит наука. Флегматики, меланхолики, сангвиники и холерики. Более противные и скрупулёзные исследователи человеческих характеров утверждают, что ещё есть интроверты с экстравертами, но они не выбиваются из списка, приведённого выше в классификации. А всякие атлетики, астеники и пикники – так просто различаются по величине брюха и толщине зада. Если наука действительно не врёт, то как-то выглядит всё это очень просто и примитивно. Из семи миллиардов населения – примерно по миллиарду восемьсот тысяч одинаковых личностей! Скучно. Людское население куда как более разнообразно и разношерстно, если, конечно, это не обидно и можно так выражаться. В каждом индивидууме есть что-то своё, неповторимое. Свои прелести. Свои гадости. Свои недостатки. Свои достоинства. Свои предрассудки. Ходят они со своими особенностями, и одни не верят в свою исключительность, другие – убеждены в ней, а все вместе – создают большие неприятности планете и всем остальным её обитателям. Уже придумали люди ездить без лошадок, летать без ветра, плавать не замочив ног, говорить через океан без громкоговорителя, смотреть театральное представление или футбол не вставая с дивана, врать не краснея, воровать не задумываясь, варить самогон не попавшись полиции… И много ещё чего всякого полезного и пригождающегося в жизни. Пригождающегося им, людям, и никому более из обитателей планеты. Животных, которые не вымерли или не отстреляны, потеснили. Недра разворошили. Реки запрудили. Океан загадили. За космос принялись. Вроде всё есть. А всё чего-то ищут…

Есть, конечно, занятия и более прозаичные и малоинтересные, чем футбол, космос и самогоноварение. К таким занятиям смело можно отнести хождение на работу, изучение периодической таблицы Менделеева, глажку брюк, помывку посуды, вырывание волос из носа и рассказ жене, где ты был вчера вечером.

Но, что самое интересное, при таком количестве похожих друг на друга индивидуумов всем на Земле есть чем заняться. Кто-то строит. Кто-то носит. Кто-то варит. Кто-то воюет. Кто-то сидит. Кто-то его охраняет. А кто-то жалуется на отсутствие работы. И у всех одно объединяющее занятие – они делят деньги. Делят с того момента, как только их придумали. Причём имеют больше денег не всегда те, кто больше работает. А точнее, очень часто наоборот. Так, по крайней мере, думают те, у кого денег очень мало или нет вообще. Та часть населения, у кого их много, уверена, что они как раз-то и пашут… как кони. А бедные граждане планеты, по мнению богатых, не кто иные, как бездари, лентяи и пьяницы. Отсутствие понимания между одними и другими периодически приводит мир к революциям, войнам, грабежам, воровству, предательству, измене… и ещё к чёрт-те чему. И всё ради них. Ради заветных, иногда с водяными знаками, иногда металлическими, иногда зелёными, но чаще – виртуальными. Ради денег. Мир крутится круглосуточно в размышлениях и планах, где добыть и как сохранить уже добытые эквиваленты своего труда, умения и таланта. Одним из семи миллиардов борющихся за деньги индивидуумов был и наш герой.

Ранним утром в городе Земске, едва забрезжил рассвет (как пишут в дамских романах), проснулся молодой, вполне упитанный, но не толстый, а даже наоборот – очень спортивного сложения, человек. Он принадлежал к той части населения, для кого наличие даже небольших денег было довольно нечастым и непродолжительным событием в жизни. Это утро не было исключением. Денег всё так же не было, точнее, они кончились, не успев принести своему владельцу удовлетворённость жизнью и полное душевное равновесие. Желудок, пока ещё здоровый, пел голодные песни, призывая своего хозяина бросить ему хоть какой-то кусок пищи. О вкусе и изысканности блюд речь не шла. Под пищей подразумевалось любое съедобное для желудка вещество. Фантазии молодого человека, подталкиваемые голодом, рисовали большие перспективы, строили планы, заставляя подняться с постели и приступить к поиску средств. Проснулся он не в своей постели, и даже не в своей квартире. Своей постели, как и квартиры, у него, естественно, не было. Прибыв накануне вечером, он остановился в комнате случайного попутчика – геолога, который за время совместного путешествия на жёстких полках плацкартного вагона проникся глубоким доверием к новому товарищу и дал ему ключи от своей коммунальной жилплощади в городе Земске. Разрешив «пожить сколько потребуется», геолог проводил дорожного друга до перрона города Земска, сойдя с вагона и шаркая драными комнатными тапками по заплёванному асфальту. Помахав на прощанье рукой и дыхнув поездным перегаром водки и лука при прощальном поцелуе, он поехал дальше раскрывать тайны недр расковырянной планеты, попросив, однако, ключ оставить под ковриком. Так наш герой стал временным обладателем девяти квадратных метров с одним диваном и тумбочкой, выполнявшей роль стола и шкафа одновременно.

Комната была самой дальней в пятикомнатной коммунальной квартире, размещавшейся в бывшем купеческом доме города Земска. Молодой человек после лёгкого утреннего туалета, что называется, «на бегу» и завтрака, состоявшего из засохшего куска хлеба с тёплой водой из соседского чайника, втиснулся в повседневную одежду, которая, впрочем, была и парадной, и направился на улицу. В народ. В городе пели птицы, сохло бельё на верёвках, рождались и умирали люди и… проходила предвыборная кампания. Первая по новым правилам. Первая с тремя, а не одним, как ранее, кандидатами. Сегодня день был особенный. Нет, Землю посетили инопланетяне, рубль не стал конвертируемой валютой, и сборная России не выиграла чемпионат мира по футболу. Сегодня в Земске объявлен день молчания. Такие дни теперь объявлялись по случаю предстоящих выборов. Многие обыватели искренне недоумевали: почему перед выборами нужно молчать?

Так наш герой стал временным обладателем девяти квадратных метров.

Объяснения всем непонятным политическим событиям в городе Земске давал местный политический ас, бывший гардеробщик райкома коммунистической партии Егор Серафимович Серафимович. Нет, дорогой читатель, ошибки здесь нет. И опечатки тоже. Бывший хранитель пальто и шинелей ответственных и не очень, а иногда так просто безответственных работников райкома, по отчеству был действительно Серафимович, с ударением на третий слог, букву «и». А вот фамилия – Серафимович – имела ударение на четвёртом слоге, на букве «о». Получается – Егор Серафимович Серафимович. Он сидел в городском парке, у памятника Ленину, на скамейке, с неизменной газетой в руках, каждый день с десяти до двенадцати дня и с трёх до пяти вечера. Газета могла быть любой. От редкой и потрёпанной в годы перемен, но всё же кем-то выпускаемой «Правды» до цветного и аляповатого «Калейдоскопа». «Калейдоскопом» было бесплатное издание рекламных объявлений, которыми набивали не только почтовые ящики граждан, но и все свободные углы в подъездах. Изданий с рекламой выходило в девяностые годы уже так много, что дворник Ильшат топил ими свою буржуйку в холодные зимние дни и ночи. Ну, центральное отопление, ввиду перестройки, переделки и перестрелки конца восьмидесятых – начала девяностых, давало сбои. Котельные города Земска прохудились. Когда в стране перестройка, не до таких мелочей, как отопление или канализация. Для их содержания в исправном состоянии нужны всё те же пресловутые деньги. А денег хватило у нового мэра только лишь на красивые плакаты, призывающие «взять судьбу в свои руки». Над надписью – портрет серьёзного мужчины, в руках которого калькулятор, изображавший, видимо, судьбу. Нет, на плакаты ушли не все средства дырявого бюджета города. Часть денег пошла на ремонт бывшего здания райкома и автомобиль «Мерседес», на котором гордо разъезжала жена нового мэра, с водителем Толей. На этом бюджет города сдулся, впал в экономическую кому и не обещал скорого выздоровления. Люди жили без тепла, иногда без воды, но с плакатными призывами, под запахи прорвавшейся канализации, любуясь на новый «мерседес» главы города.

Водитель Толя был третий в городе человек – после жены мэра города и самого мэра. Поскольку город был мал и нищ, преступный элемент тоже был под стать всему остальному. Серьёзных авторитетов не было, а мелочь полностью находилась под мэром и начальником тогда ещё милиции.

Так вот. Сидел Егор Серафимович Серафимович под тенью обруганного в последние годы и обгаженного глупыми голубями вождя и невнимательно пробегал глазами по рекламным объявлениям «Калейдоскопа». Пестрота и разнообразие вызывали рябь в глазах, желание избавиться от перхоти, сходить к гадалке, посетить свободных от предрассудков девушек, купить щенков и устроиться на «работу без интима». Рекламные призывы также предлагали вывести из запоя, поклеить обои «еврометодом», сдать и снять комнату и многое другое. Назойливее всех был «Гербалайф». Многие слышали про него, но не представляли, что это.

Вокруг Егора Серафимовича Серафимовича стали собираться городские бездельники, которых с каждым днём перестройки, ускорения и перехода на новые рельсы экономики становилось всё больше. Вот и в этот день рядом с ним на скамейку присел гражданин, по виду обнищавший интеллигент. Он протёр нечистым носовым платком треснувшие стёкла очков. Посмотрел на них. Подышал на них. Вновь протёр и, убедившись, что на линзах пятен нет, спросил:

– А вот скажите мне, дорогой Егор Серафимович, зачем перед выборами день молчания?

Бывший сотрудник серьёзного партийного органа, как и подобает натуре выдержанной и степенной, посмотрел на вопрошавшего потасканного интеллигента пристально и проникновенно. Убедившись, что слушатель готов, ответил:

– Молчание – золото, – и многозначительно кивнул. – А вы как хотели? Вспомните – «Противник подслушивает!», висело же почти в каждом кабинете раньше. От…

Интеллигент, мало удовлетворённый таким своеобразным ответом, завёл разговор на эту тему с появившимся соседом справа. Вскоре к ним присоединились другие озабоченные политической ситуацией в городе накануне выборов граждане. Минут через пять у каменных ног Ильича шёл нешуточный диспут по поводу дальнейшего курса государства. Вскоре спорившие разделились на два лагеря и диспут перешёл в несанкционированную драку. Первым удар нанёс бывший руководитель профсоюза работников коммунального хозяйства. Выслушав убойные доводы уволенного недавно из института профессора о необходимости слома старой экономической модели, модернизации производства за счёт внедрения инноваций с привлечением иностранных инвестиций, он, крякнув, влепил профессору в ухо со словами: «Словами буржуйскими давишь, гнида, а унитазы забиты!»