Фига из будущего
Шрифт:
Газеты и журналы в советское время делились на две категории. Первая – это те, в которых говорили, что надо партии и правительству, и их навязывали покупателю-подписчику. Вторые – те, в которых тоже было что надо, но затрагивались и более интересные темы. Таких было мало, и их нельзя было купить. К первой категории относились всесоюзные – «Правда», в которой правды было ни на грош, «Известия» – копия «Правды», но с претензией на оперативность, «Комсомольская…» опять же «…правда», «Пионерская…» – тоже она, родимая – правдочка и множество областных и городских изданий, честно перепечатывающих передовицы из «Правды» и «Известий». Ещё огромное количество различных «Коммунистов», которые выписывали – по приказу разумеется – все члены партии, а позже и сочувствующие. Сочувствующие вовсе не сочувствовали, но сказать об этом не решались.
Ко второй категории
Различные «Юные техники, натуралисты, изобретатели..» и прочие дарования в эпоху недоступности чего другого воспринимались хорошо и с интересом. Но ни одна центральная газета не имела тираж менее миллиона в день. Что очень помогало в эпоху тотального дефицита компенсировать недостатки в работе целлюлозно-бумажных комбинатов по выпуску туалетной бумаги. Аккуратно нарезанные квадратики периодической печати дополняли скудный интерьер коммунальных туалетов и общественных уборных всей страны. Они выполняли две задачи: просветительскую и гигиеническую. Читать нарезанные квадратики вошло в привычку и применяется до сих пор при выступлении с трибуны того или иного бонзы. Гигиеническую – понятно почему. Хотя позже выяснилось, что к гигиене эти нарезанные квадратики имели очень посредственное отношение. Всё же при наборе и печати использовался вредный свинец и типографская краска.
Изучая странную газету и не забывая отвечать лёгким поглаживанием тугой спины приветливой хозяйки, сердцеед-профессионал вдруг оживился. Глаза заблестели, улыбка осветила мужественное и наглое лицо, тело напряглось. Идея родилась сама собой.
Здесь надо заметить, что герой наш принадлежал к той категории людей, которые не вникают глубоко в необъяснимые явления. Для нормального среднестатистического гражданина появление газеты с датой, на добрый десяток лет отличающейся от современности, причём в будущее, стало бы либо предметом удивления, либо поводом обратиться к врачу. Давид был практик. Любое событие он старался обратить себе во благо. То, что газета была необычной, он понял сразу. То, что она каким-то чудным образом могла оказаться в настоящем, прилетев из будущего, не могло укладываться в рамки разумного, но прекрасно укладывалось в схему рассуждений Давида Богдановича Рома, человека, не отягощённого самокопанием и не проводящего глубокого анализа происходящего. Вот газета. Вот дата. Вот слова… незнакомые. Вот машины… крутые. Явно не современные. Что вам ещё? Газета из будущего. Факт! А раз есть факт, его необходимо как-то употребить с пользой. А откуда она? Почему да как оказалась в подсобке? Это не его дело.
Вообще, отсутствие эмоциональной составляющей в действиях и поступках молодого махинатора помогало ему не один раз. И сейчас он едва уловимо, как в тумане, просматривал перспективы выудить пользу от информации из будущего. Стараясь не акцентировать внимания влюблённой дурочки на заинтересованности газетой, Давид спросил:
– А что, в подсобке ещё такие есть? – и приподнял газету за край небрежно и как бы между прочим.
– Не знаю, – млея, как кошка, на могучем плече, ответила Катя, не размыкая закрытых в томной неге и блаженстве глаз. – Мышка принесла… наверное, ещё может принести. Только подкормить. – И она, продолжая мурлыкать, улыбнулась.
– Хм… мышка… мышка? Они ручные у вас, что ли? – хмыкнул любовник.
– А что, в подсобке ещё такие есть? – и приподнял газету за край небрежно и как бы между прочим.
Катя отлипла от любимого и, поставив свой бокал на стол, увлечённо повторила рассказ про, видимо, сбежавшую из цирка мышку. Про то, как она её кормила, а та в награду принесла ей газету.
– Смешно, не правда ли? – продолжая пожирать глазами своего желанного, пропела заколдованная чарами любви дева.
Давид понял: стоп! Хватит заострять внимание. Он умело перевёл разговор в другое русло. С женщинами это просто. Главное, найти тему, в которой она разбирается лучше его.
– Слушай… Я тут подумал. Всё равно выход из положения надо искать. Пока суть да дело. Можно мне у вас кем-нибудь устроиться? Грузчиком, например.
– Ты – грузчиком? Нет. – В этом «нет» было всё прочувствованное Катей в то
– Да. Ты права. Но всё же… Завтра идём к тебе в магазин, и я устроюсь… грузчиком. – И жёстко добавил: – Тема закрыта.
Заявление написала Катя. Подпись, тут же на месте придуманную, поставил господин Ром.
Обязанности грузчика были не очень разнообразны. Даже очень конкретны. Разгружать прибывшие машины с товаром – раз, в присутствии материально-ответственного лица доставлять товар из подсобок и холодильных камер в зал – это два и так, по мелочи, – это три. Небольшие поручения в счёт не шли.
Шкафчик в раздевалке определили. Подпись о материальной ответственности взяли. Паспорт… А вот с паспортом вышла заминка. Его, по словам претендента на вакантную должность менеджера по разгрузке товара, украли вместе со всеми документами. Давида Рома приняли под честное слово… Кати. Первым делом Давид облачился в синий халат, нацепил бейджик с именем Марат (такой остался от предыдущего грузчика) и вышел на задний двор.
Задний двор супермаркета – это его лицо. Так считают многие понимающие в торговле люди. Все чёрные и серые делишки творятся исключительно на заднем дворе, у чёрного входа, левого крыльца и потайной дверки. Отсюда выносятся излишки, появившиеся в результате эффективного способа учёта товара. Здесь, за неизменными баками для мусора, распивают слабо-, сильно- и не очень алкогольные напитки труженики метлы и лопаты – дворники. Здесь, на месте, определённом для курения, начинаются служебные романы между продавщицами и мясниками. Здесь же греет своё толстое тело магазинная кошка Муся. Задний двор дышит полной грудью насыщенной заприлавочной жизни супермаркета, скрытой от глаз наивных, но вредных клиентов.
Покупатели видят фасадно-парадную сторону дела. Они не догадываются, что хлеб разгружают вручную, перекладывая булки, батоны и буханки голыми руками, которыми только что выносили мусор. Они и в мыслях не могут представить, что квашеная капуста, расфасованная по пластиковым баночкам и носящая интригующее название «Фермерская. Экологическая», прибыла в огромной пластиковой бочке, развалилась при падении с борта и была собрана прямо с земли. Трудно представить наивному покупателю, что выпечка из отдела «Кулинария по-домашнему» прошла тяжёлый путь от поварской до прилавка через руки весёлого парня с восточным именем Замир. Он доставлял её в зал, прислонив поднос к своей не совсем стерильной просаленной робе, дабы не уронить ценный товар на пол. Ну, а если что и ронял, то принцип «быстро поднятый бутерброд не считается упавшим» оправдывал его неловкость. Не догадывался покупатель, который, как нам известно, всегда прав, что полная и весёлая повар-кондитер Галя вчера жаловалась на тьму тараканов, которых ей приходится каждое утро доставать из теста. Как они туда просачиваются, оставалось секретом даже для поварихи Гали.
Давид оценил ситуацию «тайн мадридского двора», словно опытный командир на полевой рекогносцировке. Он быстро понял все достоинства и недостатки новой должности. Кроме него, в смене работал ещё один грузчик – упомянутый выше Замир. Парень улыбчивый, по-восточному хитроватый, но не злобный. Замир работал без выходных, отправляя заработанные рубли себе на далёкую родину.
Итак, выйдя на задний двор, новый сотрудник супермаркета – грузчик Давид с таинственным бейджиком на груди «Марат» – угостил всех находящихся на перекуре дорогими сигаретами, которые приобрёл за Катины деньги тут же в магазине. Завязался непринуждённый разговор с персоналом. Далее разговор перешёл в кулуары, то есть маленькое помещение для уборочного инвентаря, и продолжился уже в узком кругу. Говорили с глазу на глаз с Замиром. Переговоры были плодотворными и проходили в дружественной атмосфере взаимопонимания и уважения. Результатом стала устная договорённость. Замир – работает один. Давид – отдаёт половину своего жалования сыну далёких среднеазиатских степей и присутствует на работе. То есть обозначает своё наличие на рабочем месте… Все довольны, все смеются.